(Не) Человек-Паук (СИ)

Итак, меня зовут Михаил, мне около двадцати лет, учусь посредственно или совсем плохо, не разобрал, люблю баловаться не очень лёгкими наркотиками под мультики. Да-с, не очень приятно познакомиться. И почему мой образ жизни вызывает сейчас отторжение, когда тому мне явно было по кайфу? Не мог же я, в самом деле, так быстро, что называется, «образумиться». Или это на меня так экстренность ситуации влияет? Впрочем, чудеснейшая смена жизненных ценностей — далеко не та проблема, которая должна была меня сейчас волновать, ведь если я правильно понял, а понял я правильно, тот голый звонарь являлся тем самым Питером Паркером?! Кажется, это дошло до меня только сейчас. И я, по всей видимости, нахожусь в Нью-Йорке. В теле крысы! Мыши!.. Неважно, кого.

Паника начала набирать новые, доселе неведомые обороты. Необходимо было отвлечься, а лучше всего — напиться, только вот пока я грызун, мне вряд ли это светит. Того гляди, с капли крышу унесёт, а ясность рассудка — единственная ценность, которую я с переменным успехом имел. В общем, нужно было определиться с первостепенной целью, и я решил задаться нехитрым русским вопросом: «Кто виноват и что делать?» И раз первое я вычислить не мог (свою вину я отрицал априорно), то со вторым ещё кое-как мог разобраться. Но лучше бы на сытый желудок — чувствую, мышонок конкретно недоедал.

Я не знал, куда я направляюсь. Просто бежал, стараясь быть максимально менее заметным для снующих мимо людей. Выходило это не очень удачно, поскольку, находясь в иной сущности, было довольно сложно ориентироваться, но спустя некоторое время я более-менее пообвыкся и даже обнаружил некоторые плюсы у подобного зрения. Впрочем, забудьте — это уже пятое моё столкновение с фонарным столбом.

«Кстати, а пахнет тут не так уж дурно», — отметил мой внезапно обострившийся нюх. И я был с ним абсолютно согласен: лучше описание аромату сосисок и не дашь.

— Эрл, а ты слышал, что Сабретт потеряли три тонны хот-догов из-за ошибки мясокомбината, и теперь эту гору сосисок ожидает утилизация. А нам всё это дерьмо теперь разгребать, и всё из-за чего? Одной долбаной кости! — эмоциональный голос пьяно вещал своему другу о вселенской несправедливости. В ответ тот лишь кивал, громко вздыхая, и, кажется, не совсем уже понимал, кто он и где находится.

Я притаился, надеясь на продолжение этого занимательного диалога и чувствуя, что найду в нём для себя нечто ценное. Описание того, где у меня сегодня будет пир, например. Если отбросить брезгливость, то это можно назвать даже удачным стечением обстоятельств, знаком свыше… Ну всё, сакральность момента соблюдена. Когда там уже продолжат вещание?

Эрл звучал неожиданно сдержанно и лаконично, а голос его был почти трезв, что натолкнуло меня на мысль о том, что я совсем не разбираюсь в пьяницах. Впрочем, тот довольно быстро меня переубедил:

— Да плевать на Сабретт и все их лишения, Бенни, я сегодня в ночную, и за переработку даже спасибо не скажут! Ублюдки, я же не сторож? — уже более эмоционально продолжил ирландец, входя в своеобразный раж. — Я главный технолог и не должен заниматься такой ерундой… И неважно, что ублюдок, не заметивший кость, является моим братом: я за него не в ответе! — рычал Эрл на своего сотоварища за неимением прочих доступных ушей. — Так что иди без меня, а я подожду такси и двину вкалывать сторожем! Тьфу…

— Хорошо посидели в пабе, друг… — добавил мужчина, поднимаясь, и Бенни, с какой-то щенячьей тоской смотрящий ему в след, что-то булькнул в ответ, опрокидывая в себя остатки своего пойла.

Повинуясь инстинктам, я двинулся следом. Когда же представилась возможность, уцепился за спортивную сумку, прячась в боковом кармашке. Это было истинным подвигом! Всю дорогу, что мы ехали в такси, я только и делал, что испытывал за себя гордость. Эрл, словно почувствовав что-то неладное, прижал сумку к груди да так и ехал с ней в обнимку до самого конца, подозрительно озираясь по сторонам, словно в пустом салоне авто мог находиться кто-либо ещё.

Расплатившись с начинающим кемарить азиатом, мужчина отправился в святую святых — мясокомбинат — и я, улучив удачный момент, выбрался из укрытия. Целая гора сосисок оказалась в моём полном распоряжении: жри — не хочу. Ну я, собственно, и жрал, а что ещё делать-то? Заедал своё горе, как мог, лишь изредка выбираясь наружу за глотком свежего воздуха.

Что примечательно, я никак не мог наесться и при этом мне не становилось плохо. Совсем. Я набирал массу, но набирал её как-то неправильно, словно наращивая. Но такого же быть не может? Впрочем, чему удивляться, когда ты, судя по всему, инопланетное нечто? Не будь подобных странностей, чем бы отличался от обычной крысы? То-то и оно.