Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Нет, мы видим, что в этом поколении есть свободные и дикие – они, к примеру, помогают Новороссии не быть убитой и раздавленной. Но я очень сомневаюсь, что среди ополченцев есть хоть один читатель “SNC” и хоть один плакавший после смерти Ельцина. Нет ни одного ополченца, который носит портрет Стива Джобса на груди.

Проще говоря – они выродки из своего поколения.

Этим выродкам – слава.

* * *

Публицист и свободный мыслитель Артёмий Троицкий говорит: «Народовольцы, или петрашевцы, были людьми твёрдыми и непоколебимыми, их сломить было невозможно. Они шли на казнь, на казнь гражданскую, ехали в ссылку в Сибирь, за некоторыми, как известно, ещё и девушки вдогонку отправлялись. И тут же читаешь историю диссидентов советского времени. Все стукачи. Даже те, кто ими не являлся, начинали давать показания в ходе процесса, сдавать друг друга. Качество человеческого материала в период с XIX по XX век очень ухудшилось».

Артёмий, вы просто не там искали.

Дело в том, что либеральные ценности изначально предполагают в себе индивидуализм. Человек понимает, что он наивысшая ценность, и весь хоровод – вокруг него. Поэтому у него мотивации сразу пожиже.

А мрачный консерватор или яростный большевик воюют за ценности, которые тысячекратно больше их самих, – почва, Родина, всемирное освобождение, владыкой мира будет труд, свобода Испании (Кубы и далее по списку), космос, Аэлита и прочие прекрасные штуки.

Поэтому – искать петрашевцев и народовольцев надо не в либеральных приятных компаниях, а в среде нацболов (они же – другороссы, лимоновцы, интербригады). Двести с лишним человек прошли через тюрьмы, тысячи подвергались административным преследованиям, многие убиты, партия годами живёт под запретом – но, едва случилась беда, пацаны сорвались и отправились служить Новороссии: в ополчение, в гуманитарные службы и т. д, и т. п.

Вот вам «человеческий материал».

А того материала, о котором вы говорите (когда хорошие люди – и вдруг оказывается, что они, цитирую, «все стукачи»), и тогда, в XIX веке, было полно.

Но в те времена вы бы, Артёмий, говорили: …моё петербуржское общество мило и отлично говорит по-французски, но человеческий материал на Руси времён протопопа Аввакума был погуще.

* * *

Очередная вилка прогрессивного сознания.

Если кому-то вздумается что-то сказать (написать) – исключительно по факту – о сталинских временах – ну, например, про арктические исследования, научные прорывы, мужество и героизм, Чкалова, Булгакова в театре, Станиславского и хор Александрова, сталинские премии Анатолию Рыбакову и Трифонову, всеобщее образование, полярников и стахановцев, – нам тут же скажут: «А в это время крестьяне умирали с голоду, Мандельштам рылся в лагерной помойке, косили косой “врагов народа”, Берия воровал для утех москвичек с улицы, и на Лубянке били Рокоссовского».

Что правда. В это время, чуть раньше или чуть позже, так или почти так – было.

Но вот прогрессивный человек рассказывает, какое удивительное время было в девяностые, какая свобода на телевидении, какие арт-проекты, какое ощущение свободы и раскрепощённости, а в магазинах – сыр, колбасы, устрицы, а в других магазинах, наконец-то, Набоков и Бродский… и ты вдруг ему говоришь:

– А в это время была гражданская война в Таджикистане, да и ещё в десяти местах, где погибли сотни тысяч человек – сотни, слышите, тысяч! – и откуда-то появилось до четырёх миллионов нищих, без жилья, и они все, прямо говоря, передохли, а ещё миллиона два беспризорников, и они почти все скололись и были похоронены кто где и кое-как, а к концу девяностых выяснилось, что у нас страна – один из мировых лидеров по работорговле и торговле органами, а ещё расцвели такие болезни, каких даже в Гражданскую войну не было, а ещё русские девки стали ходовым товаром во всех мировых борделях, а ещё у нас украли на триллионы народного имущества и военных секретов…

Но если ты всё это будешь перечислять, то на тебя посмотрят как на безумца, потому что ты не по делу тут влез, и вообще мешаешь одно с другим.

Мешать одно с другим могут только они, прогрессивные люди. А ты можешь только внимать.

Внимай! Тридцатые или пятидесятые – это смерть, смерть и смерть, а девяностые – это жизнь, жизнь и жизнь.

Почему? Потому что в девяностые они жили, и никаких особенных там гражданских войн, смертей, бомжей и работорговли не заметили – напротив, всё было весело, и клубов много открылось тогда прикольных, и произошла первая поездка на курорт.

А в тридцатые они не жили, но им Радзинский всё рассказал – какое там было поголовное советское рабство и вообще кошмар исключительный, который заменил жизнь целиком. И если кто-то из живших в те времена кошмара и рабства не заметили – значит, они были слепцы.

Такой подход называется у нас критическим, прогрессивным и цивилизованным.

А ты, мракобес, стой в стороне и знай своё место.

* * *