Не чужие (СИ)

Я не экономил на своем отдыхе и не сидел в четырех стенах. К началу нового сезона у меня было, что вспомнить и что лучше не вспоминать, но вот шашлыков на снегу, самогонки с хрустящим соленым огурцом и ни к чему не обязывающего, но понятного, близкого трепа не было.

Узкий семейный круг там всегда оставался узким. Закрытым для чужаков даже у таких же забугорных как и я. Весь нерастраченный ресурс уходил в игру, все проблемы и вопросы решались двойной нагрузкой или сексом.

Сейчас меня отпускало иначе. Это было трудно понять, но с каждой минутой, с каждым часом у меня с шеи будто снимали по гире.

Десятикилограммовый "блинчик" после первых пары рюмок и забористого матерного анекдота про слившего нашу сборную американского судью.

Второй "блинчик" после часа в горячей, пахнущей хвоей бане с дубовым веником.

Третий — за столом. Когда от свежего воздуха, разговоров и еды меня начало жестоко клонить в сон и пришлось запивать водку черным как уголь кофе.

Может не так уж плохо было бы уронить морду в салат и хорошо отоспаться. За прошедший месяц долгим сном я себя баловал нечасто. Однако, к позднему вечеру, когда мамаши отконвоировали самых маленьких по комнатам, а разговоры стали тише, неожиданно открылось второе дыхание.

— Пойду пройдусь, — есть и пить больше не было сил, а Майя как назло куда-то запропастилась.

— Я с тобой. Задница уже болит сидеть, — Борька вынул из пачки одну сигарету и, не зажигая, направился к двери.

Уже на улице я размял затекшие плечи и вдохнул полной грудью морозный воздух.

— Спасибо, что вытащил, — пока снег не попал за шиворот, поднял ворот куртки.

— Обращайся.

Конев задумчиво уставился вверх. В этот раз без шуток и своей навязчивой занудности.

Мысленно я сказал себе «обязательно», но вслух ничего говорить не хотелось. Прямо над баней яркая как прожектор зависла круглая луна. У забора, повизгивая от удовольствия, старшие дети резались в снежки. А внутри доза еды и алкоголя как раз достигла той отметки, когда кроме покоя больше ничего не было нужно.

Если бы людей можно было перегружать как железки, мое нынешнее состояние сошло бы за такую перезагрузку. Даже предстоящие самые тяжелые месяцы до плей-офф временно стали далекой перспективой.

Не думая ни о чем, я пялился на луну, медленно, словно тягучий сироп, вдыхал холод и остывал.

Одну минуту.

Другую.

Третью…

Казалось — вечность стоял бы так. Расслабленный. С пустой головой. Желтым диском луны перед глазами. Но один ловкий снежок всего за мгновение выдернул из этой странной коньячно-самогонной нирваны.

— А у твоей глаз-алмаз, — ожил рядом Конев.

Стряхнув с волос снег, я уставился за замершую с открытым ртом женскую фигурку у калитки. Смешная шапка с меховым бумбоном, две косички по плечам и пушистый оранжевый шарф — среди всех женщин, что приехали на пикник, среди тех, что были в моей жизни, так выглядеть могла только одна.

— Максим… Ой! — Майя прикрыла рот варежкой, но смеющиеся глаза выдали ее.

— Ты специально, да? — мои руки сами потянулись за снегом. Сгребли в один ком все, что было, с перил, добавили увесистую пригоршню с забытого табурета возле крыльца и одним броском отправили снежок-переросток в полет. Чуть правее девчонки, чтобы ненароком не пришибить.

Майя вскрикнула, отскочив в бок, и мой снежный шар разлетелся на куски об ее плечо.

— Ах, ты! — косички воинственно подпрыгнули. Даже Борька ретировался поближе к двери.

— Что я? — все спокойствие, которому я так радовался, будто по толчку невидимого маятника превратилось в азарт.

— Форвард, ты мазила! — Майя показала язык и тут же принялась лепить новый снаряд.

— А-ну повтори, что сказала!

Мой снежок улетел девчонке под ноги.

— Как такого держат в команде? — недолго целясь, Майя метнула свой снаряд, и снова в цель.

— А может меня не за меткость держат? — я отряхнулся и, больше не тратя времени на мелочевку, ринулся к девчонке.

— Не-е-ет! — взвизгнув, попыталась удрать она.

— Да-а-а! — мои руки обернулись вокруг узкой талии. — Из тебя когда-нибудь делали градусник?

Глаза напротив вспыхнули адским пламенем.

— Ты этого не сделаешь!

Майя изо всех сил попыталась вывернуться. Пару раз ее колено чуть не заехало мне в пах, но опыт "свалок" у ворот помог спасти самое ценное и скрутить снайпершу.

— Кто тебе такое сказал? — я огляделся по сторонам, выискивая, где снега побольше.

— Макс, нет, — кулачки с хохотом врезались в мою грудь. — Макс, не смей! Нет! Пожалуйста!

— Поздно!

Подхватив девчонку на руки, я прошел пару метров и с криком «Йу-ху» бросил свою ношу в высокий широкий сугроб.

— Громов, ты обалдел! — заливистый счастливый смех было слышно, наверное, и в соседнем дворе.

— Еще как обалдел!

Я развернулся к сугробу задом и рухнул на спину рядом с Майей.

— Мальчишка, — она потянулась ко мне губами. — Мой.

— Девчонка.

Устроив Майю на себе сверху, я с чувством и толком занялся ее болтливым ртом.

Целовались так, будто рядом не было никого. От спешки зубы сталкивались о зубы, царапая губы. Языки терлись один о другой и сплетались до глухих стонов.