( Не) чужой ребёнок (СИ)

Ему было плохо, он меня любил? Сказки для дурочек! Разве так любят? Избалованный безответственный мальчишка – вот кем он был! А стал непорядочным и бессердечным мужчиной.

- Но ведь ты могла позвонить с телефона сестры! Ты должна была мне сообщить!

- Я думала об этом. Но решила, что если ты заблокировал меня, то не хочешь слышать. Как бы это выглядело?

- То есть ты думала не о ребёнке, а о своём уязвлённом самолюбии и гордости?

Молчу. Что я могу сказать? Отчасти он прав…

Павел садится на табуретку, опускает голову и закрывает лицо руками.

Установившуюся тишину нарушает лишь стук костылей и шлёпанье Ваниных босых ножек. Всё-таки разбудили малыша… Сын появляется на кухне лохматый, в пижаме, смотрит исподлобья. Не выспался, теперь будет вредничать.

Павел поднимает голову и одними губами спрашивает:

- Он знает?

Отрицательно мотаю головой. Ещё не хватало!

- Скажи!

Снова мотаю головой. Это не так просто, как кажется. Да и зачем? Я только недавно с трудом отбилась от вопросов сына об отце.

- Ты опять кричишь на мою маму? – строго спрашивает Ваня. – Это наш дом! Ты тут не командир!

- Ванюша, может, ты сперва поздороваешься? – делаю замечание.

- Здрасьте, – бурчит.

- Здравствуй, Иван, – Павел поднимается, подходит к сыну и присаживается перед ним на корточки. – Извини, что разбудил. Я не кричал на твою маму, мы с ней просто немного поспорили. Ты же тоже иногда споришь с друзьями?

- Ты маме не друг! – выдаёт глубокомысленно. – Тут я главный! Я не разрешаю тебе на маму кричать!

Едва сдерживаю нервный смех. Вот так защитник!

- Обещаю, что больше не буду, – с серьёзным лицом отвечает Павел.

- Ваня, давай-ка ты сейчас пойдёшь переоденешь пижамку и умоешься, а потом придёшь завтракать? – отправляю ребёнка из кухни, чтобы поскорее закончить разговор и выпроводить гостя.

Сын уходит, одаривая отца испепеляющим взглядом. Ох, уж этот характер…

- Ты, кажется, торопился в больницу? – намекаю, что пора закругляться. Но Павел будто не слышит.

- Как мы теперь будем жить?

Смотрит на меня в упор. В глазах – боль и растерянность. Очень надеюсь, что эмоции искренние. Может быть, хоть задумается над тем, что натворил. Вопрос звучит очень двусмысленно, хотя я догадываюсь, что он имеет в виду.

- Мы – тут, ты – там. Что изменилось? – пытаюсь понять, чего он от меня хочет.

- Шутишь? У меня вся жизнь с ног на голову… Шок. Я до конца ещё не осознал – слишком неожиданно и слишком… жестоко. Но… Я хочу быть Ване нормальным отцом, не только на бумаге…

Забавно наблюдать за его растерянным лицом. Не всегда Павлу быть на коне и вытирать о меня ноги. Иногда и физиономией в оливье полезно макнуться…

Очень хочется выставить его за дверь и послать далеко-далеко. На кой нам нужен такой папаша? И была б моя воля, я бы поступила именно так. Но… Любому ребёнку нужен отец. И Ваня – не исключение. Имею ли я право из-за своих обид лишить его папы? Однозначно – нет…

Я бы тоже хотела спросить у Павла, как мы теперь будем жить. Потому что после всего, что он сделал, чего не сделал и что наговорил, я с трудом представляю наше мирное сосуществование даже в короткие моменты его общения с сыном. Хватит ли мне выдержки и терпения не кидаться на него каждый раз с кулаками?

- Лиза, как я могу вам помочь? Что я могу сейчас для вас сделать?

После всего эти слова звучат как насмешка. Так и хочется крикнуть: “Ты уже наворотил достаточно! Просто оставь нас в покое!”. Но я должна думать об интересах ребёнка… Стараюсь не выдать какую-то ядовитую гадость, но получается не очень успешно.

- А ты не хочешь сперва сделать тест на отцовство?

- Зачем?

- Чтобы ты был уверен. Мало ли какая вожжа тебе потом попадёт под хвост? Ребёнок – не игрушка!

- У тебя есть сомнения? Альтернативный кандидат?

- У меня – нет. Но откуда я знаю, что творится в твоей параллельной реальности?

- Лиза, помоги мне. Пожалуйста! – в его голосе сквозит отчаяние.

И я эгоистично наслаждаюсь его эмоциями. В конце концов это тот минимум, которым судьба может наказать его за мои страдания.

Забавно видеть, как изменилась риторика Павла всего за одну ночь. Где его апломб и самоуверенность?

- Ты серьёзно? У тебя после всего хватает наглости меня о чём-то просить?

Нет, я вовсе не агрессивна. И разговариваю с ним почти шёпотом. Но Павел должен быть благодарен уже за то, что я его впустила в свою квартиру и терплю вот уже второй час. Ни на что большее он рассчитывать не может.

- Я безгранично виноват перед тобой, перед Ваней, признаю… Но не имею ни малейшего понятия, как всё исправить.

- Есть ошибки, которые исправить невозможно…

Не хочу думать, какой могла бы быть наша с сыном жизнь, если бы что-то сложилось иначе. Если бы муж не изменил мне с Ингой. Если бы не ляпнул про аборт. Если бы не заблокировал мой номер… Продолжать можно долго.

Слово какое-то неподходящее для нашей ситуации – “ошибка”. Оно звучит вовсе не зловеще, а даже немного мило, ассоциируется с лесом и шишками. А Павел сломал нашу с Ваней жизнь, а вдобавок поплевал и потоптался по моей душе грязными кирзовыми сапогами. Слишком серьёзное преступление, чтобы просить о помиловании…