Не дай мне уйти

На улице темно, когда выходим из здания. Ночь здесь безумно свежая и тихая. Я топчусь на крыльце, пока Кирилл возится с замком, подсвечивая его телефоном. Фонари работают, но они очень редкие, а тишина вокруг такая, что слышен каждый шорох. Я не помню такой тишины уже черт знает сколько времени.

Кажется, его бизнес-идея мне и самой нравится все больше. Я почти в нее влюбилась.

По дороге домой я набираю Степу, предупреждая о том, что скоро буду. Тишина у него на заднем плане говорит мне о том, что Леон спит. Если бы это было не так, я бы уже знала, но племянник ни разу за весь вечер меня не побеспокоил.

Степа появляется в прихожей раньше, чем Кирилл успевает закрыть за собой дверь моей квартиры. Ирония во взгляде племянника говорит мне о том, что и так знаю — я слишком дерьмово привела себя в порядок. Чем я занималась буквально час назад даже дураку будет понятно, и со стыдом я прячу глаза, говоря:

— Это Кирилл…

— Степа, — откашливается наша нянька.

Бросив на него взгляд, вижу легкое смущение, с которым он в конце концов решается протянуть руку. Кирилл принимает рукопожатие, говоря:

— Очень приятно.

Легкий прищур, с которым он Степу изучает, заставляет меня прикусить губу.

— Ну, я тогда погнал… — объявляет племянник.

— Спасибо за помощь, — Кирилл выпускает его ладонь и освобождает дверной проем, подходя к комоду.

— Кхм… не за что… — суетясь, Степа сует ноги в кроссовки и подхватывает с пола рюкзак.

— Если нужно, можешь остаться… — говорю тихо, кладя руку ему на локоть.

Бросив быстрый взгляд на моего гостя, бормочет:

— Не нужно. Пока. Позвоню как-нибудь…

Прихватив свой шлем, он быстро испаряется, а я смотрю на Кирилла, который со смешком замечает:

— Догадливый.

Глава 40

Маша

С тех пор, как он вернулся в город, все мои дни немного сумасшедшие, и этот не исключение, но даже усталость не может заглушить вихри в животе, когда Кирилл забирает спящего Лео из моей постели и несет в детскую комнату.

Я предупредила его о том, что утром сын все равно окажется с нами, и эта новость вызвала у его отца улыбку еще в машине.

Тихий глубокий вдох Лео тонет где-то на груди Кирилла, крошечные стопы безвольно болтаются.

Я кусаю губы, наблюдая за тем, как минуту Кирилл просто держит его на руках, остановившись рядом с детской кроваткой. На подоконнике горит ночник, и еще пару секунд Кирилл тратит на то, чтобы осмотреть комнату. Игрушки, мебель, всякие мелочи. Все то, что составляет маленькую жизнь Леона, ведь для счастья ему нужно совсем немного. Любовь, забота и внимание.

— Его ты тоже этому учишь? — понизив голос до хрипловатого шепота, спрашивает Кирилл.

— Чему? — обнимаю себя руками, стоя на пороге комнаты.

— Видеть вокруг прекрасное.

— Это он меня учит…

— Сомневаюсь, что тебя нужно этому учить, — бормочет, прежде чем опустить Леона в кроватку.

Склонившись, он целует его лоб, и сын продолжает сопеть, перевернувшись на бок в своей полосатой пижаме.

Кирилл бесшумно пересекает детскую, его взгляд вонзается в мой, пока делаю шаги назад, отступая из комнаты в коридор.

Не знаю, о чем он думает в эту секунду, что именно делает его взгляд таким чертовски наполненным, сама я, встречая этот напор, думаю, что о жизни Кирилла Мельника чертовски мало знаю, и во мне есть страх ответственности, ведь я заставляю его менять свою жизнь, подстраивать ее под нашу с Леоном.

Я не просила, он выбрал это сам! Принял решение. Меня терзает страх того, что у него не выйдет, что ему надоест. У нас не выйдет, ведь мы не знаем, как правильно строить семью. Я не знаю, и уверена, он тоже не знает. Мой опыт уродливый и неправильный, а его… его тоже…

На полу моей комнаты спортивная сумка, которую Кирилл захватил из машины. Бросив ее на кресло, он достает оттуда сменное белье и одежду, и это доказывает, что мое предложение он принял с первого раза, но чем гуще за окном становится ночь, тем сильнее моя потребность снять с него обязательства, к которым он не готов.

Раздеваясь перед шкафом, вижу, как он бросает на меня взгляд через плечо, прежде чем снять с себя футболку.

— Если тебе станет у нас тесно, можешь вернуться в отель в любое время… — заверяю его.

— Тесно? — стянув с себя брюки, он следом снимает трусы и продолжает рыться в сумке совершенно голый.

Свет торшера тенями подчеркивает узлы мышц и линии его тела. Татуировку в виде узкой черной полоски вокруг мускулистого бедра, которая за два года не претерпела никаких изменений.

Соски твердеют от мурашек, источник которых находится у меня в животе. Оттуда они распространяются по коже, пока заворачиваюсь в шелковый халат и затягиваю на талии пояс.

Быть рассудительной сейчас мне до тошноты сложно, но мои соображения просто рвутся наружу, если не выскажу их, они притянут меня к земле и высосут энергию.

— Жить с маленьким ребенком — еще то испытание, — говорю, глядя в его спину. — Это может выматывать. Если… ты почувствуешь, что устал от… нас, что тебе нужно пространство, я все пойму. Я прекрасно пойму. Ко всему нужно привыкнуть. Я хочу сказать, что мы всегда тебе рады, и ни на чем не настаиваем…