Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

прославляющие,

странствующие,

кланяющиеся,

очищающиеся,

падающие ниц,

приказывающие добро,

удерживающие от зла,

охраняющие заповеданное - только это, ничего более: так обрадуй верующих!

(110) Так в тексте. - Ибн Гасан.

111. Рухнувшая мечеть*

______________

* Стёрто, но можно прочесть: (версия первая). Свиток, как выявилось по мере погружения в текст, первоначально состоял из трёх частей, точнее - трёх версий, и каждая составляла законченную историю.

(111) Судя по расположению текста с отступом, можно предположить, что это - земная часть Небесной книги и помещена после встречи с Мусой; по содержанию свиток связан с изгнанием Мухаммеда, но не в хиджранском смысле, а... из мечети!

- ...Я, я, Мухаммед, - шумел, - и есть телохранитель

Мухаммеда!

- Сам себя охраняешь?

- Вы что же, не узнаёте меня?!

- Много Мухаммедов стало с тех пор, как был объявлен Богом

пророк с редким именем, почитаемый нами.

- Но я... - и тут кто-то узнал его:

- Это ж младший сын Абу-Бакра, вырос как, не узнаешь!

- Да, я телохранитель пророка!

- Что с того? - бросил бедуин, пригнавший пару овец на

йатрибский базар, и они вздрагивали от резких голосов

кричавших. - Что сказать хочешь, смущая покупателей?.

- Чтоб знали! - Круглое большое лицо, волосы курчавые,

глаза из-под густых бровей точно совиные, круглые, всегда

удивление в них, будто диковинное видит.

- Откуда прибыл к нам и с какою целью?

- Из Хейме прибыл!

- Но где твой шатёр?

(112) В свитке обыгрывается слово "хейме", означающее "шатёр".

- Сгинуло поселение, а с ним и обитатели его!

- За что им такое наказание?

- Потому что изгнали пророка! Вошёл он в только что

сооружённую мечеть без меня, повелел оставить его одного,

дабы послушал, о чём говорят. Потом смотрю, когда солнце

чуть с зенита сошло, выходит Мухаммед, а следом: Вон

отсюда! - ему кричат. Лица на нём не было, бледный, руки

трясутся, подхватил его на руки и понёс. Вдруг стал тяжёлый.

"Уложи меня на землю", - говорит мне. Я постелил плащ, он

лёг, встал над ним, прикрывая телом солнечные лучи, чтобы

тень ему, будто я пальма

средь пустыни, создать, и вдруг он: "Не стой, - говорит

мне, - эй, Абу-Бакр, - не моё имя называет! - в подобной

мечети никогда!" Говорю: "Я не Абу-Бакр, я сын его!"

Не слышит. "С виду, - говорит мне, - мечеть, а нутро - дом

дьявола, сотворённого из дыма и огня!" И что же с той

мечетью? - спросите вы меня. Не успел Мухаммед произнести

проклятие, как над мечетью собрались тучи, молния сверкнула,

я пал, прикрыв телом Мухаммеда. Гроза прошла, смотрю

ровная пустыня, нет мечети, рухнула она!

(113) Свиток обрывается. Породил множество толкований. Был даже учёный [Ибн Гасан называл его мой тёзка, известен как Ибн Гасан-2], который нашёл продолжение*, но со ссылкой не на телохранителя, а на Шюкраллу:

______________

* Это был, как о том сказано выше, самостоятельный свиток с тем же названием - стёрто, но читается: Рухнувшая мечеть (версия вторая).

Пророк с отчаянием, растерянный, говорил Айше, когда та

спросила: "Отчего огорчён, о пророк, ведь вышел из дому в

добром расположении духа?"

А в добром потому, что Айша рассказала, как в сон её

явилась мама Мухаммеда. И он всю дорогу думал об удаче, что

выпала на долю с первой и последней женой, - Хадиджа и Айша

для него отчего-то, сам не объяснит, как первая и последняя

жёны. Мухаммед удивился совпадению снов: некогда

Амина-хатун приснилась и Хадидже. Но та знала его маму,

"помню, - говорила Хадиджа, - её густые чёрные волосы, а

тут вся голова белая-белая, поседела, но глаза молодые".

Айша - нет.

"Как же ты могла её видеть во сне? - спросил у Айши. - Она

умерла, ты ещё не родилась!"

"Она меня узнала: "Ты Айша, жена моего сына", - сказала. И я

сразу поняла, что она - твоя мама. Тут ты появляешься, идём

по Йатрибу, она говорит тебе: "Сын мой, у Айши нежные щёки,

а у тебя такая колючая, жёсткая борода, и ты больно

колешься, когда целуешь жену!" Хочу возразить, "Мне

приятно!" сказать, но не смею её прервать".

...Шёл к ученикам...Вдруг слышу Джебраила: Ученики твои

подождут, эй, Мухаммед! Встань и направь свои стопы в новую

мечеть, что в Хейме! Поспеши, и да услышишь, о чём говорят

там, ссылаясь на тебя! Как рьяны и неистовы проповедники в

невежестве своём, будто не боятся ада и не желают рая, как

искажают они смысл и дух слов, в тебя вложенных Аллахом!

"Но меня могут узнать!"

Скройся, чтоб не признали!

...Некий, выдававший себя за мусульманина, выступал с

проповедью, и... - ни слова я не понимал, какой-то чужой,

другой, неведомый мне был язык. Выступая, то переводил дух,

и тогда казалось, переживает сказанное. В очаровании

услышанным забылось предостережение Джебраила, такое было

впечатление от непонимания слышанного, что ах как жаль, не

знаю, о чём речь! Много полезного и умного слышится в

незнакомых словах. И так умело держит внимание собравшихся

в мечети, что, даже не зная, о чем проповедь, невольно

вовлекаешься, втягиваешься в ход его размышлений, и тебе

уже кажется, что понимаешь, всё тебе ясно. Изредка и, как

мне думалось, с почтением называл он порой моё имя, но

часто - Аллаха. Не выдержав, спросил у соседа: "На каком