Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

языке он говорит?" Тот удивлённо глянул на меня: "Как на

каком?! На арабском!" Но... - вдруг кто-то на ухо: Не спорь

и поймёшь! И тут же речь перестала быть неведомой, и, как

только уловил, о чём говорит, такая нелепица обнажилась в

прежде неведомых и оттого казавшихся мудрыми словах, что я

обомлел: "Не слушайтесь, говорил, учёных мужей, не нужны

нам их знания, ибо в знаниях - грех, наказание от Аллаха

страшное, если внемлем призыву постигать знания. Так

учит нас пророк Мухаммед!"

"Неправда!" - выкрикнул я с места.

"Кто сей наглец, меня прервавший?!"

"Не говорил так Мухаммед, ибо..." - но сдержался, чтобы не

сказать: Ибо я сам Мухаммед! Народ зашумел. "Со знанием

человек не лучше ли того, кто лишён знания? И разве

сравняются те, которые знают, с теми, которые не знают?

"Стремитесь, говорил Мухаммед, получать знания, начиная с

колыбели и до могилы", и мне довелось это слышать из его

уст!"

"Как мог ты его услышать, лжец, когда Мухаммед давно

умер?!" Но вот он я, Мухаммед! - хотел сказать, сдержался:

"Не противна, - продолжил я, - вера знаниям! О том слова

Мухаммеда в записанных сурах!"

"Кто их записал?! Вроде тебя выдумщики!"

"Знаете ли вы... - Но меня прервали: "Шайтанские это

листки, сатанинские строки!" Но я успел изречь, пока тот

завершал сказанное, стараясь перекричать меня, что "мы

уничтожаем эти листки!" - Знаете, сколько слов в Коране?

Затихли на миг. - Семьдесять восемь тысяч

сто тридцать три слова в Коране!"

"Что с того?"

"А то, что семьсот восемьдесят слов из них, или одно из

каждых ста - это слово "знание".

И тут произошло чудо: цифры белокрылыми голубями

разлетелись по мечети: Глядите да не усомнитесь!

Увы, птиц видел лишь я! Двое из толпы, точно услыхав

повеление шайтана, схватили меня. В глазах их, будто лично

были оскорблены, светился гнев. "Не смеете, - крикнул,

гнать верующего из Божьего дома!"

"Но приходящий сюда тоже не смеет оспаривать меня! Ибо

преданным мечети правоверным говорю".

"... которых призываешь быть невеждами!"

"Лучше один незнающий, но покорный воле Аллаха, чем сто

таких, как ты, дерзких знатоков!"

"Ибо незнающих легко превратить в стадо баранов!"

"Я говорю от имени и именем Мухаммеда!"

"Не творите из пророка идола! Истинно лишь "Во имя

Аллаха, Милостивого и Милосердного!""

"Мухаммеда отрицаешь?!" - проповедник что-то ещё говорил,

но речь вдруг снова непонятной стала, язык чужеродный,

ужасающий. Меня потащили из мечети. Толпа гудела, заглушая

мой голос. На губах кричавших выступила пена, требовали,

руками размахивая и указывая на выход, моего изгнания;

вскоре ни толпа себя не слышала, ни я не слышал себя, как

во сне порой случается, но чувствовал, что силой защищён

неведомой. И бросил в толпу, готовую растерзать меня: "Вы

изгоняете человека, который даже в сей миг общается с

пророком Мухаммедом! - Продолжал говорить, за воротами

мечети оказавшись: - Аллах поднимает весомость тех, кто

обладает знанием!" Мне казалось, слова через забор

перелетают, будто стрелы, из лука выпущенные. И мечеть

шаталась от слов моих, рухнула.

И вдруг...я оказался в пределах чужой земли, и сердце

моё, точно горячее солнце над выжженной пустыней, проникшее

в меня, стало изнутри жечь, и я чувствовал, как иссушается

тело моё, превращаясь в великое сухое ничто. А может, и

точно нет меня в живых... - лишь кожа истончившаяся, сквозь

которую, разорвав её, вышло в зенит солнце, не различишь на

земле, где я и где на мой похожий след на песке, точно тень

от холма, чьи тёмные линии изгиба и есть то, что от меня

осталось.

О чём ты? Но ведь твой дух!

Мой дух, покуда живы, витать над вами будет, неистребимый,

невесомый, меж мирами с легкостью летающий, как птица...

усилий не затратив, воспарила, небесное пространство

поперёк окна острым прочертив крылом и оцарапав стекло,

промчалась.

(114) В скобках: Превыше богобоязненности любовь. Спор с Мухаммедом в одной из новых мечетей, который мог завершиться, ибо был острым, изгнанием. Но никто никого не изгонял, ибо известно: когда спорят знающие - обе стороны правы *.

______________

* Очевидно, все тексты имели общее название Рухнувшая мечеть, но различались версиями - здесь после заголовка следовало: (версия третья).

- Ты не сказал о богобоязни!

- Что любви она превыше?

- Но ведь её превыше не любовь!

- Превыше! Ибо сказано: Отдай себя Богу с любовью, отдай

себя любви, тогда постигнешь Его, Всещедрого. Любовь поможет

путь преодолеть к Нему!

И тут было названо второе, равноценное любви, что угодно

Ему: тяготение к знаниям - чем больше знаний, тем ближе к

Нему. И произнесено третье, после любови и знаний, в ряду

ценностей, коими должен быть

наделён человек, идущий навстречу Богу: душевное состояние,

вдохновенное и несуетное служение Ему. Ведь первейшее

качество Бога, а у Него прекрасные имена! - любовь Его к

чадам Своим. Любовь как ипостась Бога, а также богобоязнь

как заповедь правоверным, это как две чаши весов, и одна

Превыше любви богобоязнь! - не может перевесить, а тем более

заменить вторую: Превыше богобоязни любовь! Так бы мирно

спорили, называя ипостаси Бога, кто какие вспомнит, Его

девяносто девять имён, а сотое, или первое, - Аллах,