Не делай добра

Стоящая перед ним женщина была слегка подшофе, о чем красноречиво свидетельствовали яркий румянец на ее густо покрытых тональным кремом щеках и бокал, наполненный пузырящейся желтоватой жидкостью. Блестящее платье, похожее на рыбью чешую, туго обтягивало ее внушительные формы, обильно выпирающие из «чехла», словно узники, стремящиеся вырваться на свободу. Короткие кудряшки слегка растрепались, а макияж казался чересчур ярким для бледной кожи в мелких веснушках. Было в ее полном, лоснящемся лице что-то неуловимо знакомое… И она назвала его Мономахом!

— Лиза? — неожиданно всплыло в памяти. — Лиза Кондратьева?!

— Молодец, возьми с полки пирожок! — обрадовалась дама. — Князев, ты выглядишь отпадно! Я-то думала, ты глаз не кажешь, потому что отрастил «трудовую мозоль» пониже груди и облез, как старый пудель, а ты… Но ты меня узнал, верно? — В глазах Лизы мелькнуло беспокойство, чтобы не сказать отчаяние — она нуждалась в подтверждении того, что не сильно изменилась со студенческих времен.

— Ты прекрасна, — улыбнулся Мономах и, стараясь не смазать макияж, легонько клюнул ее в полную щеку. — И платье красивое!

— Напрокат взяла, — доверительно прошептала женщина, наклоняясь к его уху. — Размер не совсем мой, но больше ничего приличного не нашлось, представляешь? А выглядеть надо прилично, глянь, какие тут фифы шастают!

— Ты уверена, что все они медики? — с сомнением спросил он.

— Держи карман! — фыркнула она. — По большей части начальники всякие, спонсоры, торгаши всех мастей! Но я парочку наших видела — Иванову и Селиванова, к примеру… Слушай, Мономах, ты один или с парой?

— Один.

— Какая удача! И я, понимаешь, одна. Давай, что ли, собьемся в кучу? Жрать охота, мочи нет!

— Там, кажется, столы есть, — махнул Мономах рукой в сторону ярко освещенного зала. — Идем, похоже, начинается!

И в самом деле, из динамиков послышались какие-то звуки, перекрывающие музыку. Войдя, бывшие сокурсники окунулись в суету и толкотню. Зал был огромен, но едва вмещал такое количество разодетых тел. Мономах с тоской оглянулся на дверь. Если у него и был шанс вырваться, то Лиза лишила его этой возможности, мертвой хваткой вцепившись в локоть и таща вперед и вперед, ближе к сцене, на которой разворачивалось действо. Щедрость устроителей мероприятия не ограничилась арендой самого дорогого банкетного зала: среди приглашенных артистов оказались сплошь звезды петербургской сцены. Говорильни, к счастью, было мало, и Мономах с Лизой, заняв места за одним из длинных столов, погрузились в атмосферу всеобщего возбуждения. Лиза налегала на шампанское, и Мономах опасался, что она дойдет до кондиции, в которой не сумеет самостоятельно добраться до дома, а ему как джентльмену не останется ничего иного, как доставить ее самому. Не хотелось бы! Зачем он вообще пришел? Рассчитывал, что удастся встретиться с бывшими однокурсниками и закинуть удочку насчет работы, но, кроме Лизы, он не углядел ни одного знакомого лица. То ли люди неузнаваемо изменились за двадцать с лишком лет, то ли они попрятались по углам, стесняясь друг друга и тех, кто богаче одет и лучше устроен в жизни.

— Владимир, вы ли это!

Тяжелая рука опустилась на его плечо. Кайсаров собственной персоной — можно было ожидать!

— Азат Гошгарович, — вежливо кивнул Мономах. Лиза с любопытством поглядела на подошедшего. Кайсаров даже не удостоил женщину взглядом.

— Поговорим? — предложил он тоном, больше походящим на приказ.

На сцене наступило затишье, и народ занялся поглощением пищи и напитков, текущих рекой.

— Конечно, — согласился Мономах, предвкушая неприятную беседу. Собственно, он и сам хотел встретиться с Кайсаровым, желая задать ему один вопрос. Если ответ окажется утвердительным, он на следующий же день напишет заявление по собственному желанию.

— Я скоро вернусь, — шепнул он Лизе и поднялся.

Кайсаров повел его прочь из зала, в бар, где в это время сидели всего несколько гостей из дальнего зарубежья.

— Выпьете чего-нибудь? — спросил Кайсаров. — Ненавижу дешевый алкоголь!

Мономах склонен был с ним согласиться: несмотря на размах акции, устроители не смогли удержаться от того, чтобы не сэкономить хоть на чем-то. Сэкономили на выпивке. Он понял это, едва пригубив шампанское, разносимое официантами — немудрено, что Лизу развезло, ведь известно, что дешевое игристое вино ударяет в голову. Тем не менее от предложения Кайсарова он отказался, и тот, приняв у бармена бокал и подложив под его ножку бумажную салфетку, устроился на высоком стуле. Мономах последовал его примеру.

— Вы выглядите не так, как следовало бы, учитывая радостное событие, — заметил Кайсаров, внимательно глядя на Мономаха.

— А как, по-вашему, я должен выглядеть?

— Счастливым? — предположил собеседник. — Много друзей повстречали?

— Только одну подругу.

— Ту, что рядом с вами сидела?

Мономах кивнул.

— Я собирался вам звонить, — продолжил Кайсаров.

— С новостями о моем грядущем увольнении?

— Да вы пессимист, Владимир! Я всего лишь предупредил вас о намерениях Муратова. Кстати, расследование набирает обороты.