Не дели любовь...

Все чувства в одно. Но обостренное до предела, словно оголенные нервы… И одна единственная мысль, произносимая внутренним голосом, как молитва - быть вместе всегда. Не как друзья, как простые знакомые. А как сейчас… Просто быть вместе… Всегда…

Лишь когда первые солнечные лучи, что пробивались сквозь неплотно задернутые ночные шторы, яркими красками задорно заиграли с кудряшками Киры, что непослушно торчали в разные стороны, пришло осознание всех масштабов случившегося. Устроившись на груди Алексея, девушка все еще мирно посапывала, время от времени забавно морща носик, и слегка передергиваясь.

Нежно проведя кончиками пальцев по щеке девушки, Лёшка тяжело вздохнул. Ему в отличие от Киры сон совсем не шел. Да и какой может быть сон… Черт, насколько паршиво он себя никогда не чувствовал. Он чувствовал себя предателем. По отношению к Кире, жене… По отношению к самому себе. Как же все происходящее было неправильно. Эгоистично. Все, что происходило между ними с Кирой.

Эта ночь… Нет, он не жалел о ней. Более того, он не может отрицать, что произошло именно то, чего он так отчаянно желал последнее время. Он мечтал о Кире ежедневно. Каждое мгновение, каждый вздох, каждую секунду… Как бы не отрицал, как бы не пытался списать на какую-то случайность, с каждым днем отрицания становились все более напрасными. Да и какие могут быть отрицания, когда образ Киры теперь маячил перед глазами при любом удобном случае.

Лёшка давно уже понял, что влюбился. Как мальчишка. Разве мог он представить когда-нибудь, что будучи достаточно взрослым и опытным, будучи женатым, он влюбится. Причем не в свою жену. В совершенно постороннюю, на первый взгляд неприметную девчонку. В ту, кому однажды предложил дружбу, уже тогда, видимо, понимая, что это только прикрытие, чтобы быть ближе. Пообещал, что первый никогда не позволит себе как-то даже взглянуть на Киру под другим, более опасным, совсем не дружеским углом. Не переступит первым ту черту. Вот и не переступил. А что толку? Можно подумать, он сопротивлялся? Не сопротивлялся. И, пожалуй, даже имея огромное желание, сне смог бы этого сделать.

Последнее время он начинал догадываться, что Кира так же испытывает к нему далеко не единые дружеские чувства. И хоть она всеми силами пыталась это скрыть, порой её взгляды, когда она видно считала, что Лёшка не видит этого, были гораздо красноречивее любых слов. Он не раз пытался убедить себя, что ему показалось. Пытался доказать себе, что все это только домыслы его воспаленного разума. Потому что так было гораздо проще. Для Киры. Для него. Для всех. Иначе он не представлял, как сможет сдержаться, если вдруг однажды поймет, что его чувства взаимны… Порой ему казалось, что это всего лишь легкая, немного детская наивная влюбленность. Просто, как часто бывает у юной девушки к взрослому мужчине. Обыкновенное восхищение. Порой проскальзывала мысль, что даже если это и нечто гораздо более серьезное, то лучше даже не пытаться как-то поощрять это чувство. Ну что он мог дать Кире? Да ровным счетом ничего. Ей нужен нормальный мужчина, без совершенно излишних проблем.

Так Алексей считал, или пытался считать, вплоть до вчерашнего вечера. До тех пор, пока Кира не призналась ему в любви…

Еще днем, когда она позвонила и попросила о встрече, голос Лёшке показался до боли странным. Он старался не придавать этому значения, списывая на то, что они просто слишком долго до этого не виделись. Но потом, когда не обнаружил Киру в кафе, странные мысли, снова стали возвращаться к мужчине. А уж когда увидел едва ли не плачущую хрупкую фигурку в той злосчастной беседке, то едва ли сдержал себя, чтобы не сорваться. Сумасшествие какое-то.

Он даже не смог внятно ответить на её такое неожиданное и одновременно ожидаемое признание. Пытаться убедить, что она сама не понимает, что говорит? Но зачем? Если Алексей отчетливо знал, видел, понимал, что Кира прекрасно отдает отсчет своим словам. Признаться в ответ? Это было бы гораздо хуже, чем первый вариант. Дать надежду? Но на что? На совместное светлое будущее? Но ведь он и сам не был, ни в чем уверен. Будет ли оно вообще когда-то это светлое будущее. Смолчать было, пожалуй, единственно верным вариантом. Во всяком случае, Лёшке так показалось. Хотя… разве это выход? Когда вместо того, чтобы образумить Киру, он набросился на неё с поцелуями. И это оказалось… гораздо примечательнее любых слов и признаний.

Это стало… его ошибкой. Потому что когда Кира на пороге дома едва ли не умоляла остаться на одну единственную ночь, он уже не отдавал себе отсчет в том, что творит. Сопротивления? Какие к черту сопротивления, если разум помутился от одного её присутствия. Как так вышло, что молоденькая девчонка стала для него самым главным человечком во всем мире? Концентрируя в себе все самое важное и такое необходимое для жизни…