Не демонтировать!

Взрыв оказался великолепным. Мы с Жанетт из кустов наблюдали за Соней, вернувшейся из салона под ручку с Мишель. Розовея и хихикая, как девицы, обе вступили в дом… и через пять минут Майкл-миллиардер вылетел из той же самой двери, словно раскаленный кусок железа прямо из-под молота. Он прыгнул в машину и, взяв с места, выскочил на поперечную улицу, исчезнув за ней под визг тормозов. Я решил, что найду машину на какой-нибудь из межразмерностных транспортных станций – скорей всего, с помятыми буферами, если честно.

Если только Соня примет меня назад после его ухода.

Но выяснить исход можно было только одним способом.

– Ну, хорошо, – проговорил я, поднимаясь и помогая Жанетт выбраться из кустов. – Войдем?

Жанетт ухмыльнулась:

– И ты решил, что осилишь сразу троих?

С ответной улыбкой я отозвался:

– Если не сумею, нетрудно будет вызвать подкрепление.

Лунное дерево

В декабре Лунное дерево лишилось верхушки. Какой-то безмозглый эгоист срубил шесть футов отличной хвои, чтобы соорудить у себя дома рождественскую елку. Ветки, на которые он не покусился, остались торчать, как растопыренные пальцы, подставленные под верхушку, которой больше не было…

Так изобразил дело репортер, написавший о происшествии в газете. По его словам, вандал не представлял, что поднял руку на национальную святыню. Садовники университетского кампуса не поставили под деревом ни таблички, ни ограды, боясь, наверное, что дереву тем более не выжить, если будет известно, какая это ценность. В конце концов, далеко не все одобряют программу освоения космоса, а орегонский город Юджин, где растет дерево, – очаг политического беспокойства.

По словам репортера, человек, срубивший верхушку, просто польстился на дармовщину, пожалев 25 долларов на елку из питомника. Что ж, хорошо, что официальная версия звучит именно так. Не хотелось бы, чтобы кто-то подумал, что это сделано в знак протеста или, того хуже, в гневе.

А на самом деле мы сделали это для спасения мира.

Я понял, что дерево непростое, как только его увидел. Я нечасто оказываюсь в студенческом городке Орегонского университета, но однажды мне понадобился журнал, отсутствовавший в публичной библиотеке, а осенний денек был уж больно хорош, вот я и избрал кружной путь, через цветники. Кто же удержится, чтобы не понюхать розы, когда на носу зима? Я как-то упустил из виду, что хорошенькие студентки тоже любят солнечную погоду. В итоге я пялился на них, забыв про цветочки, и мечтал оказаться вдруг лет на двадцать моложе, чтобы они оглядывались на меня не с удивлением, а с интересом. Одна белокожая брюнеточка в черной обтягивающей майке, с длинными голыми ногами была так поражена моим появлением, что меня так и подмывало подойти к ней и сказать: «Нет, зрение вас не обманывает, я действительно живая реликвия из шестидесятых годов. Рубашка из «варенки», бахрома на куртке, бусы на шее – все настоящее. Привыкайте, в Юджине многие по-прежнему так щеголяют». Но тут у нее за спиной обнаружилось кое-что настолько интересное, что я мигом о ней забыл.

Дерево насчитывало футов двадцать пять в высоту, но его аура была раза в два выше. Это был огромный серебристый сгусток света, колеблющийся на ветру. Сначала я решил, что это короткая вспышка, но свечение не прекращалось, и я понял, что это именно аура, самая сильная из всех, которые я видел с 1972 года, когда в нашем местном музее экспонировался лунный камень.

Лужайка представляла собой горную страну в миниатюре: ее перерезали искусственные хребты почти в человеческий рост высотой, между которыми лежали мини-долины. Я стал штурмовать одно препятствие за другим. Возможно, я задел на бегу девушку, но это меня не остановило: нужно было как можно скорее дотронуться до ветки дерева, погладить мягкие, плоские иглы. На конце каждой ветки успело отрасти по три дюйма свежей хвои. Здесь аура была почти что осязаемой.

– Вы сделали мне больно!

Я обернулся. Девушка направлялась ко мне. Я только сейчас заметил, что у нее серебряное кольцо в брови. Вообще-то я не любитель пирсинга, татуировок и прочих излишеств, огрубляющих облик, но на девушке уже сказалась аура дерева: одно она смягчила, другое подчеркнула. Это, конечно, чисто субъективное восприятие, но разве не субъективно любое физическое влечение?

И пахло от нее приятно – кажется, сиренью.

– Вы не ушиблись? – спросила она, и я понял по выражению ее лица, что она собиралась произнести совсем другие слова.

– Все в порядке, – ответил я и улыбнулся в надежде, что под влиянием дерева мои кривые зубы покажутся ей чудом стоматологии.

Ее саму дерево делало красивой, но переполненной сомнениями.

– Вы были в трансе!

– Простите. Я увидел кое-что удивительное…

Она посмотрела на дерево, потом снова на меня.

– Что вы увидели?

– Разве вы ничего не замечаете? – Я снова дотронулся до ветки.

– Я вижу дерево. Хвойное. – Видимо, она гордилась тем, что сумела кое-как опознать дерево.

– А ауру?

– Что?..

– Аура. Свечение.

– Нет. – Она нахмурилась. Меня заинтересовали ее губы – без помады, но все равно очень розовые по контрасту с бледным лицом.