Не для посторонних глаз...

Кристина окаменела. О каком таком сомнительном предложении со стороны финдиректора сейчас речь? О том, которое он делал ей на кухне, когда она ему в лицо воды плеснула? Или… Да нет, ну откуда Горский может знать о шантаже и дневниковых записях?! Точно не может, иначе бы уже давно выкинул её из компании с печальными рекомендациями или как минимум устроил серьёзный разбор полётов, как умеет только он, когда от каждого слова и взгляда сквозь землю провалиться хочется.

Генеральный смотрел выжидательно, будто хотел от неё что-то услышать, но что?

— Вы так напряглись на моих последних словах, — наконец заметил он. — Неужели всё же дело в Асманове? Финдиректор позволил себе что-то ещё? Если да, то, как уже говорил, не молчите. Оскорбляя вас, он оскорбляет и меня, как вы сами же недавно заметили, поэтому можете смело рассказывать. В вашем с ним возможном противостоянии вы не будете одна, я буду на вашей стороне…

«Как же хочется поверить, довериться, сбросить камень с души…»

Угу, и улететь вслед за камнем, когда босс узнает, чем именно шантажирует её Мистер Заноза. Может, сначала выяснить, что именно нужно этому гаду, а уж потом принимать решение? Если удастся побольше разузнать о планах Тамира Аслановича…

— Алексей Викторович, нам пора, иначе не успеем поприветствовать… — Роман, воодушевлённо направлявшийся к шефу, остановился и замолчал. — О, кажется, я не вовремя, — он переводил взгляд с начальника на Кристиниу и обратно. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, просто нашу помощницу едва не уволокли в неизвестные дали, еле отбил, — теперь едва сдерживаемое раздражение гендиректора обрушилось на секретаря. — Идём, — и направился к ложам.

Роман глянул вопросительно, но ничего не сказал и последовал за ним. Кристина тоже отправилась следом, сверля взволнованным взглядом прямую спину Его Сиятельности. Что же это сейчас такое было? Неужели у неё и правда всё на лице написано? Или их с Асмановым переглядки на этой неделе не укрылись от зорких глаз начальства?!

Поприветствовав супругов Летковских, с которыми и предстоял последующий ужин, они заняли места в ложе. Ух, казалось, представление идёт целую вечность. Разыгрывающаяся на сцене драма била по нервам. Кристина в школьные годы уже была на «Тоске», и того раза ей хватило с головой. Нет, всё же подобные истории не для неё. Ложь, предательство, смерть, пусть и во имя любви, и всё это в сопровождении музыки, пробирающей до самых потаённых уголков души… Накатила такая безысходность, что захотелось сбежать.

— Что с вами? Так впечатлились сюжетом? — шепнул Алексей Викторович, склонившись к её уху и обдавая шею тёплым дыханием, отчего мурашки устроили настоящее шествие по телу.

Кристина, испугавшись этих ощущений, отчаянно захотела отодвинуться и лишь усилием воли заставила себя остаться на месте.

— Не люблю трагедии, мне по душе счастливые концовки, — не стала лукавить она. — Я потом долго переживаю увиденное: слишком впечатлительная.

— В жизни ещё и не такое случается… — продолжал шептать Его Сиятельность.

— Знаю, поэтому хочу спрятаться от реальности хотя бы в книгах или фильмах, — она с силой сжала руки, впиваясь ногтями в ладони.

«Господи, почему он так близко?!»

Понятное дело, генеральный говорил шёпотом, чтобы не мешать другим зрителям и дабы на них не шикали из соседних лож, для этой же цели и наклонился к её уху, щекоча обоняние ненавязчивым ароматом своего парфюма. Но от этого его присутствие не становится менее волнительным, даже наоборот. Сейчас он вторгся в её личное пространство, а она к такому не привыкла, не готова… При этом Роман, сидевший по другую сторону от неё, совсем не вызывал подобного смятения чувств.

— Я бы и сам ушёл после арии Каварадосси, но нужно досидеть до конца хотя бы в знак уважения к актёрам, — меж тем продолжил Горский.

— Да, знаю, поэтому я всё ещё здесь, — сдержанно кивнула она, хотя происходящее на сцене выворачивало душу наизнанку.

Под конец представления Кристина ощутила на щеках влагу. Ну вот, как всегда! Нельзя ей такое смотреть, нельзя. Сцена, где Тоска бросается с крыши после расстрела Каварадосси, добила морально и физически. Зал аплодировал стоя, а она сидела и глотала слёзы.

— О-о-о, как всё серьёзно… — Алексей Викторович извлёк из кармана платок и вложил в её подрагивающие пальцы. — Вы у нас действительно оранжерейный цветок, который нужно холить, лелеять и оберегать от бед.

— Простите, — Кристина промокнула глаза и протянула платок обратно. — Я должна была лучше контролировать эмоции.

— Оставьте себе, вдруг у вас снова появится причина для слёз. Вечер только начался… — он слегка повысил голос, чтобы его было слышно сквозь рукоплескания толпы.

Последние слова шефа насторожили.

— Нас ожидает ещё одна драма?

— Надеюсь, это будут слёзы радости после удачных переговоров, — искоса глянул на неё начальник.