Не для прессы (СИ)

- Миссис Сингер, этот десерт великолепен, - Максон с довольным выражением лица положил вилку и улыбнулся моей маме. Странно, как одна его улыбка творит со мной что-то невообразимое. Хотя, почему только со мной? Я перевела взгляд на маму, сидевшую сейчас за столом возле папы. На нее тоже подействовала улыбка Максона, он умеет очаровывать дам. Интересно, что сейчас ответит ему мама.

- Я рада, что Вам понравилось, Ваше Величество, но десерт приготовлен вовсе не мной, - мама почти за неделю так и не привыкла, что у нее дома гостит сам принц. Максон удивленно приподнял бровь, этого вполне хватило бы, даже без вопроса, который он следом же задал.

- А кто, если не Вы? Может мисс Мэй? - я едва подавила смешок. Мэй – прекрасная художница, хорошая сестра, замечательная дочь и преданная подруга, но из нее абсолютно никакой повар. Кухня это самое слабое место Мэй. Готовить она не умеет, а если что-то и пытается, то обязательно что-нибудь спалит. Кто-кто, а она хотела бы жить так, чтобы готовили еду за нее.

- Америка, - Максон перевел удивленный взгляд на меня. А что, собственно, его так удивило? Я не первый год отвечаю дома за завтрак, обед и ужин, раньше обязанность готовить лежала на плечах Кенны, хотя я и тогда ей помогала, а с того времени, как она ушла, эта обязанность перешла ко мне. И как ни странно, мне нравится готовить. Еще в начале этой недели я хотела приготовить что-то для Максона. Не в том смысле, что только ему, но проснувшись сегодня очень рано и спустившись на кухню, во время готовки, я думала только о нем, словно за столом не будет больше никого. Собственно мне оценка других не так важна, как его. Я хотела бы увидеть, как он ест то, что я приготовила своими руками.

- Это правда? – переспросил Максон глядя на меня.

- А почему ты считаешь это таким невозможным? Я росла без служанок. Тут поневоле научишься готовить, и мне это нравится. А ты разве против? Тебе не понравилось? – сказав это, я с опозданием поняла, что выдала себя, как говорится, с «потрохами». Фактически заявила при всех, что готовила для него. Я не стыжусь этого, просто неловко сообщать об этом всем.

- Нет. Мне очень даже понравилось. Это было восхитительно, Америка, - на его губах тут же расплылась такая манящая улыбка, что мне показалось, что за столом только мы с ним. Я почувствовала, как мои щеки заливает румянец.

- Все! С меня хватит! Мало того, что меня затащили в эту крысиную нору, где и вдохнуть невозможно, места настолько мало, так еще я вынуждена терпеть все ваши щенячьи нежности. Вы ж оба выглядите глупо и противно. Могли бы подумать и о нас с Крисс, - Селеста подскочила и взглядом, полным отвращения обвила нашу скромную столовую. Ну конечно, она привыкла к роскоши и богатству, а чем можем похвастаться мы? Моя семья до недавнего времени жила на грани бедности.

- Я вижу, ты забыла, что не всем посчастливилось родится Вторыми, как ты. Да, я родилась Пятой, и это не делает меня хуже тебя. Мы сейчас с тобой в равных условиях.

- В равных? Ты всегда будешь на задворках общества. Пятые – это пыль, тень, пустой звук.

- Если бы я была пустым звуком, на меня бы не обратил принц никакого внимания. Я бы так же быстро вышла из Отбора как и еще две Пятых из отобранных. На твоем месте я бы проявила хоть каплю уважения к людям принявшим тебя с должным вниманием и попытавшимся сделать твое пребывание здесь как можно более комфортным. Моя семья не может похвастаться большим домом или роскошной обстановкой, мы далеко не богаты, но то, что у нас есть - наше и оно заработано честным трудом. Ни мне, ни моим родителям стыдиться нечего, - я просто кипела от злости. Почему я так разозлилась? Что на меня нашло? Это ведь увидит король, увидит страна. Я вновь не смогла сдержать свой буйный характер, но я не позволю никому оскорблять моих родных или мой дом. Пусть все горит синим пламенем, но я не позволю унижать ни себя, ни свою семью. Я поднялась из за стола, но на миг замерла.

- Леди Селеста, Вы сейчас соберете свои вещи и Вас доставят в дом мэра. Думаю, он будет не против приютить Вас на этот день и ночь, - голос Максона, когда он заговорил, был невероятно беспристрастным, без каких-либо эмоций. Посмотрев сейчас на Максона, невозможно понять, что он думает. Он абсолютно спокоен. Я изучила его как саму себя и прекрасно знаю, что он сейчас зол не меньше моего. Чем больше им одолевает злость, ярость, страх или волнение тем более спокойным на вид он становится. Чем больше он сдержан, тем больше зол. В этом и вся разница между ним и Аспеном. У Аспена все вырывается наружу, а Максон достиг совершенства в скрывании своих эмоций. Его этому научила жизнь подле его отца.