Не для прессы (СИ)

Вчера, на третий день пребывания у Крисс, ситуация изменилась, стала еще более невыносимой. То, что происходило в первый день было менее болезненным. На второй день я сослалась на плохую переносимость полетов, что было ложью. Ко всему прочему появилась утренняя тошнота. Вчера в доме Крисс было много ее кузенов и кузин и то, что для Крисс было невыразимой радостью, для меня обернулась адом. То ли жаркий климат юга, то ли мой ребенок под сердцем повлияли на меня, и вот уже второй день у меня постоянное легкое головокружение. А может всему виной стресс и отсутствие аппетита? В любом случае, я по лестнице поднималась только держась за поручень и на всякий случай старалась находится ближе к чему-то, за что я могу ухватится, если неожиданно закружилась голова. Многочисленные кузины крутились около Крисс и Максона, ловя их каждое слово, а сами звезды вечера блистали, смеялись, шутили, они были счастливы. Я притаилась возле камина. Мне почему-то холодно, и я не могу объяснить, почему. Просто холодно. Даже идущий теплый воздух от камина не спасал меня. Чувство одиночества постепенно начало топить меня в море безысходности. Максона не было рядом, а мне так отчаянно до дрожи хотелось, чтобы рядом была хоть одна живая душа, которая хоть немного, но будет рада моему обществу. Как бы я не хотела вернуть время назад, я оказалась в этой ловушке. Это дом Крисс, это семья Крисс, и Максон сейчас выглядит так, будто он принадлежит Крисс.

- Леди Америка, как приятно Вас видеть, - ко мне вальяжной походкой подошел один из кузенов Крисс. Я могла бы счесть его красивым: темные волосы, серые глаза и обаятельная улыбка. Он приятный, но волосы у него слишком темные, а глаза слишком светлые, они скорее как серая дымка, а не растопленный шоколад. Глаза не лучатся уверенностью и нежностью, хотя и шоколадные глаза больше даже не смотрят в мою сторону. Этот парень выше ростом и более худощавый. У него есть самый большой недостаток, он – не Максон.

- Простите не могу сказать того же.

- Понимаю. Вам неприятно видеть мою очаровательную кузину вместе с Принцем. Но что ж поделаешь? Такова игра. Вы сами подписались на это.

- Да, и отступать не собираюсь, - не знаю, зачем я выплюнула эти слова в лицо человека, ничего мне не сделавшего, но мне совершенно точно не хотелось обсуждать Крисс и Максона с кем бы то ни было и совершенно точно, с родственником Крисс.

- Я подозревал, что Вы с характером. Очаровательная бунтарка. Может, когда закончится Отбор, Вы согласитесь на свидание со мной?

- Простите, но вряд ли. Еще не известно, кого выберет Принц. Простите, мне нехорошо, - я подобрала юбки и очень быстро скрылась из виду.

Я сильная. Я выдержу.

Я быстро поднялась к себе в комнату, и замерев на середине комнаты, упала на пол, сломавшись за эти дни вконец и зарыдала горько.

Я достала из тайного карманчика кольцо и поцеловала его нежно, как цветок.

- Максон, пожалуйста, не оставляй меня. У меня не осталось больше ничего. Даже капли гордости и той нет. Я не смогу жить без тебя. Не оставляй меня, - я не поднималась так с пола долгое время. Пришли мои служанки и попытались переложить меня на кровать, но я не поддалась. Я все плакала и плакала, пока не выплакала всю влагу в глазах. Как оказалась я в постели, я не знаю. Но проснулась я посреди ночи в кровати.

После того, как я проснулась в три часа ночи, я так и не смогла больше уснуть. Вместо этого я встала и спустилась вниз, желая выпить теплого молока. Может хоть оно успокоит нервы? Одним словом, я спустилась вниз. Кухню оказалось не так сложно найти. Открыв холодильник, я достала кувшин молока, налила в стеклянную чашку и поставила в микроволновую печь подогреться. Я не думала злоупотреблять гостеприимством, но кто же встанет в 3 часа ночи подогревать мне молоко? Вот именно, никто. Тем более с таким приемом, который оказали мне тут, никто не стал бы быстро выполнять мою просьбу. Я не Крисс, я – соперница.