Не для тебя моя роза цвела

– Погоди, Верунь. Я пока в лесу настоялся, прямо чего-то так жрать захотел. Обожди немного, сбегаю, там мамка пельмени лепила… Приду как поем.

И был таков. Вера поморщилась.

«Однако же! Мужчину привести в порядок, манерам и нормальному разговору поучить придется. Ничего. Справимся. Мы перевоспитаем!» – запахнула она на себе халат.

…А в доме матери ели пельмени уже без него. Демид обеспокоенно пошарил глазами по столу: много осталось ли. Обидно то как! Мать же с утра ему про эти пельмени все уши прожужжала. Мол, сама тесто сделает! И парное мясо теленка на мясорубке покрутит. А тут на тебе, его ждать не стали и сели есть эти пельмени без него!

Мальчишки, Кирюшка и Сёмочка, стучали вилками наперегонки. И пока Демид второпях мыл руки, искал полотенце, да вилку, на большом круглом блюде осталось только две пельмешки.

Демид сглотнул полный рот слюны. Завис над столом с вилкой. Смотрел и глазам своим не верил.

– Что, Дёмка? – смотрела на мужчину недовольно мать. – Говорят, возле библиотекарши Верки крутишься?

Демид потерял дар речи и потрясенно посмотрел на мать.

– Откуда…

– А люди добрые донесли! – улыбнулась Ирма Семеновна. – Что ж ты, «папашка» страдательный…

Схватила и скрутила в руках полотенце. На нервах отбросила его и ухватила скалку, отчего глаза сына и внуков стали огромными.

– По бабам гуляешь то? – замахнулась от всей души Ирма. – Что же ты, страмота невоспитанная, меня и жену на людях позоришь? А теперь иди к своей библиотекарше, у нее и проси еды!

– Мать с рельсов сошла, – с выпученными глазами бежал из дома мужчина. Аппетит напрочь отшибло.

На деревню опускался закат.

Дом изнутри Зинаида привела в порядок в два счета. Да и что там работы то, на сорока двух квадратах? Домыв пол в сенях, вышла тереть тряпкой на крыльцо.

Такой и увидел ее сосед, Скворцов. Точнее, попал в ситуацию: с газонокосилкой во двор зашел, а там – Зинка, головой книзу стоит, всё обтянуто гетрами, сама тряпкой ступеньки трёт.

– Доброе утро.

– Ой, – улыбнулась Зинаида. – Здравствуйте. А вы траву косить к нам? Как хорошо то, не откажусь. Заплачу как положено.

– Да какой «заплачу», скошу по-соседски вам, – выдал улыбку Скворцов.

Зинаида улыбнулась тоже. И он почувствовал жар, подступивший к щекам.

Глава 4

Вера бежала от почтальонки домой, прижимая к груди посылку. Ой как посылку ждала! Там же трусики-бельё, пеньюар. Итальянское, по почте себе выписала.

На работе в библиотеке ей компьютер поставили, к нему приладили интернет. Вот Вера и начала бороздить просторы интернета в рабочее время. Хорошее место, теплое.

– Верка? Верунь? – повстречалась у дома соседка, Ирма Семеновна.

Взглядом пронзительным обожгла, мол «я все про вас с сыном Дёмочкой знаю».

– А ты не хочешь мне ничего сказать? – загородила Ирма Семеновна собою калитку.

– А что я должна вам сказать? – включила Верочка "дурочку".

– А что сыну моему голову кружить вздумала. Коза ты такая. Это же из-за тебя Зинку он бросает?

– Мама! – по инерции выкрикнула Верочка.

Всегда в непонятной ситуации маму зовёт. Та тут-же высунулась в открытое, прикрытое только шторками окно. В полной боевой готовности.

– Чего к ребенку пристала? – сразу кинулась на защиту мать. – У тебя сын есть? С им и разговаривай, а с дочерью своей я сама разберусь! И называй ее по имени-отчеству. Выросла она из «Веруньки». Для тебя – Вера Григорьевна! Верка – домой!

***

Демид проснулся и вылез из лодки, когда подошли рыбаки.

– Чё, Демид Степанович, заблудился тут, пока к своим бабам шёл? Ну как так две же их у тебя, а ночуешь на улице.

Демид поёжился, кутаясь в свитер. Почесал обиженно нос.

– Хорош зубоскалить, мужики. Есть что пожрать?

Рыбаки засмеялись. Кто-то выделил ему вареное яичко и ломоть хлеба. Демид жадно съел их, повеселел.

– А что поделать мужики, если вот такой он я. И Зинка меня любит, и Верка. А мне разорваться что ли?..

***

Ирма Семеновна волокла из магазина сумку, битком набитую всякими вкусностями. Пока с магазина шла, оглядела все канавы и буераки, высматривая сына. Как-никак мать. Погорячилась вчера, накричала. Нервы всё, с этим их разводом и страстями. А он в-итоге взял, да и убежал.

– Ба, – вышел встречать на дорогу старший внук. – Чего не сказала, чтоб помогли тебе. Сумки тяжелые, а ты – женщина. Женщинам нельзя тяжелое таскать.

– Ой, это кто ж тебя так, надоумил? – засюсюкала Ирма. – Мать-лентяйка?

– Да не. Мамка сама всё делает, она сильная, – ответил мальчик. – Просто она всегда говорит, что ты у нас, бабушка – старенькая. И слабая. Тебе надо во всем помогать.

Ирма шмыгнула носом, уставившись на внука.

– Девять лет, а уже хитровыделанный, ишь, мать как свою выгораживат. Ну ладно, так уж и быть, поверю, что мать твоя так говорит.

Зайдя на свою маленькую уютную кухоньку, выкрашенную белой известкой, Ирма принялась рассортировывать из сумки продукты.

– А про папку чего скажешь, Кирюшка? – обратилась она к внуку.

– А что про него говорить?

– Ну… Папку то любите? Сёмка, иди сюда, мой хороший! Смотри чё купила? Этот всё вам.

Взъерошенный младший внук перестал мучить кошку и вошел в кухню.