Не доводи меня

Он был прекрасен. Идеален. Ни дать, ни взять – самое красивое, что я видела в жизни.

Сперва я думала так о «Порше», а потом, когда опустилось тонированное окно – о его водителе.

– Чокнулась? – спросил он.

Не зло, а с чем-то вроде восхищения.

Я забыла ответить. Смотрела на него, потом удивляясь, что потратила на это больше времени, чем на созерцание «Порше».

Его волосы были светлыми. Они либо сильно намокли, либо измазались гелем. Пробор посередине, легкие волны влево и вправо к ушам. Выглядело элегантно. Слишком элегантно, как для среды.

Он тоже меня изучал. Уж не знаю, что смог рассмотреть – я почти сливалась с темнотой ночи. Черные волосы, черная одежда, черные татуировки, которые расползались по рукам и бедрам.

– Не надо так выглядывать, – вдруг сказала я. – А то дождь испортит причесочку.

Парень откинулся на спинку сидения с тем же выражением удивления и восторга. Он перестал сжимать руль и провел рукой по волосам. На запястье блеснули «Хубло», и я засмотрелась на их золотую каемку, поэтому не заметила, как на лицо парня проскользнуло беспокойство. Но когда я снова посмотрела ему в глаза, он улыбнулся.

– Ничего страшного, – сказал он, кажется, искренне.

Потом я поняла, что стало как-то тихо. Это сирена успокоилась. Интересно, как заставить сигнализацию «Порше» замолчать? Погладить по бамперу стодолларовой купюрой? Я бы точно успокоилась, если бы так сделали с моим бампером.

– Ты кто такая?

– Не твое дело, – сказала я.

Потом поругала себя за грубость – такого тона не заслуживает обладатель «Порше».

Его брови взлетели к аккуратной волне волос.

– Я тебя раньше не встречал, – сказал парень.

Не удивительно. Я здесь никогда не была. Это место не для меня, хотя, бля, я бы все отдала, лишь бы статью частью такого совершенства. Впрочем, у меня ничего не было. В этом и загвоздка.

Я вглядывалась в его глаза, голубые и влажные, отчего мне сперва показалось, что их застелили слезы или дождевые капли.

Потом я отмерла, уяснив, что значат его слова. Раз он уверен, что не видел меня здесь раньше, значит, сам бывает здесь часто. Значит…

– Ты можешь вывести меня на крышу? – спросила я.

Прозвучало беспардонно? А что мне было терять? Я, в целом, не из пугливых – по-настоящему меня страшат лишь две вещи. А сейчас, за полчаса до конца – или сколько осталось – я совсем осмелела.

– Могу, – кивнул парень, и добавил не без удовольствия: – Я здесь все могу.

Прозвучало самоуверенно и мне захотелось расхохотаться ему в лицо. Но глупо было так делать, если он пообещал мне помочь.

Я стояла, он сидел. Что в нас было общего – мы молчали.

Или ничего он мне не пообещал?

– Так выведешь? – спросила я.

Он начал меня бесить. От его взгляда становилось жарко, и мне совсем не нравилось это чувство. Я вдруг поняла, что хочу его поцеловать или хотя бы коснуться. Но становилось мерзко от мысли, что и он это сделает или хотя бы захочет.

– Зачем?

Он улыбнулся так, что я поняла: он знает.

– Полюбоваться ночным Крамольском, – сказала я, не скрывая сарказм.

– Ночью Крамольск красив лишь в игровом зале, – сказал он с такой серьезностью, что и мне перестало быть смешно.

Ну, все ясно. Он – один из залетных богатеев, которые, как мошки на лампу, слетаются в казино потратить денежки.

Сердце екнуло. Я бы хотела хоть раз в жизни испытать это чувство, когда тратишь за раз много денег. Какого это? Оно радует? Возбуждает? Может, заставляет плакать от счастья?

Я по-новому посмотрела на парня. Сразу было ясно, что он не местный. Настолько прекрасных людей – не только красивых, но и богатых – в Крамольске просто нет. Это город таких, как я. А я хоть и считала себя красивой, но прекрасно сознавала, что это моя единственная положительная черта.

Поэтому, когда он сказал:

– Садись, – я села.

Обошла машину, открыла дверь и взобралась на сидение рядом с ним. Наверное, будь эта машина попроще, я бы показала ему, что у меня находится между указательным и безымянным пальцем, а потом сама потащилась искать выход на крышу. Но тут вдруг поняла, что, наверное, еще не все потеряно, и крыша может повременить. В любом случае, могу вернуться сюда завтра, или послезавтра, или… Да в любой день. Я же теперь безработная – могу хоть каждый день сюда таскаться.

В салоне пахло приятно. Всем сразу: кожей обивки, еловой пахучкой для машин, и чем-то другим, сложным, что я сразу не смогла разобрать.

Потом поняла – так пахнет воздух перед дождем. Негустой, но обволакивающий, этот запах кажется приятным, если сидишь под крышей, но напрягает и отталкивает, если дождь уже накрапывает, а до дома еще далеко.

Это был его запах. Я никогда не встречала людей, которые пахли природными явлениями. Ну что ж, очевидно, этот парень уникальный. Я рассматривала его пристально, неосознанно силясь обнаружить капли на его коже, заметить, что его одежда влажная. Но нет. Дождь был снаружи – а парень в салоне сухой, хоть и пах дождем.

Мы куда-то покатили. Я не спрашивала куда, потому что было плевать. Мне нравился «Эмпирей», но рядом с ним я чувствовала себя такой ничтожной. Поэтому отдалиться от него оказалось приятно.

– Так ты хотела умереть?