Не доводи меня

С последними словами Анюся взяла котенка и подняла почти к лицу. Она сюсюкала с ним, а я поджимала нос от отвращения. Как можно с животными так? Они же мерзкие и противные. Ходят по земле босиком, грязнеют. Еще и этим языком, которым котенок лизнул Анюсе палец, между ног моют.

Я села на табуретку, пошатнулась вместе с ней, и поднялась. Не хватало еще упасть. У меня и так после вчерашней ночи вертолеты. Не знаю даже отчего конкретно. Из-за эмоций, в основном негативных, которых за вчера было многовато даже для меня. Или от того, что мы вино и водку мешали.

Я прислонилась к стене, и сложила руки на груди. Потерла одним кедом о другой, но комья мокрой земли не отпадали. Казалось, обе ноги, наоборот, стали грязнее.

– Так что случилось? – спросила Анюся, улыбнувшись.

Улыбка была одновременно печальной и бодрящей. Я приосанилась. Но тут же помрачнела – вспомнила, какие новости принесла.

– Меня уволили.

Анюся как раз выдавливала котенку на холку какую-то жижу с ядреным запахом. Бедные кошки с их острым нюхом – как терпят это?

Услышав меня, Анюся не отложила шприц без иглы, не отпустила котенка. Она продолжила обрабатывать холку. Лишь по тому, как дрогнула ее губа, тонкая, как у тех же котят, я поняла, что Анюся мной недовольна. Примерно раз в полгода она получала от меня такие вести. Каждый раз тишина после моих слов длилась чуть дольше. И каждый раз Анюся разрушала ее одной и той же фразой:

– Что на этот раз?

На этот раз все было ровно так же, как и в предыдущие. Грубость. «Я бы даже сказал хамство» – ответил бы мой больше не начальник.

Мне не нравилось работать с людьми. А выше администратора с одиннадцатью классами никуда не брали. Меня и на эту должность брать не должны. Но как-то мне удавалось очаровать отдел кадров, или непосредственно начальника, если я устраивалась в контору, где отдела кадров не было.

Анюсе я не ответила. Она и без меня знала ответ.

– Ты… – начала Анюся, но запнулась.

Котенок в ее руках мявкнул, и она разжала пальцы, извинившись перед этим комком.

– Что «я»?

Я плотнее обхватила себя руками, словно защищаясь от будущих слов Анюси. Та решалась, прежде чем заговорить. Затем все же выдала:

– Тебе нужно поучиться вести себя… хорошо.

Я хмыкнула.

– Я нормально себя веду. Просто люди меня выводят! Мне нужна другая работа. Вот и все.

Несмотря на браваду, мне было неприятно. Люди выводили меня, докапывались до меня, раздражали меня. И учиться себя вести тоже надо мне! Абсурд.

– Ты сама посуди, – осторожно сказала Анюся. – Почему остальные помногу лет на одних предприятиях работают, а ты… тебя… ну, выгоняют постоянно.

Прищурившись, я смотрела на очередного котенка, которого обрабатывала Анюся. Фифа делала то же самое. Дождавшись, когда Анюся отпустит ее ребенка, Фифа оттаскивала его, и принималась вылизывать, словно от касания человеческих рук котята становились грязными.

Я молчала. Анюся тоже не наседала. Обе мы знали, что она права. Только вот сказать «веди себя хорошо» гораздо легче, чем и вправду начать так делать. Главной сложностью было то, что я искренне не считала, что плохо себя веду. Если не буду отвечать на грубости других людей, то буду чувствовать, что предаю себя. Я не терпила. Уж не знаю, плохо это или хорошо. Наверное, все-таки плохо. Терпилы, как сказала Анюся, помногу лет на работах держатся, в отличии от меня.

Но совсем не прислушаться к очевидному совету Анюси тоже было глупо. Я не преувеличивала, когда говорила, что в Крамольске не осталось мест, где бы я не работала. Конечно, было еще казино… Но туда я не пойду. Не из-за моральных принципов! Конечно, нет! Просто туда девчонок с улицы не берут. А если и есть точное описание меня, так это «девчонка с улицы».

Я молчала и потому Анюся стала поглядывать на меня. Пыталась понять, о чем я думаю. У Анюси не было сверхспособности читать мысли людей. Вся ее паранормальщина сублимировалась в умение различать ложь. Но меня Анюся знала так хорошо, что иногда мне казалось, будто она все же может читать мои мысли.

– Плохо выглядишь, – сказала Анюся.

И снова эта ее печальная улыбка, от которой легчает. Слова Анюси меня не обидели. Я сама сознавала, что выгляжу не очень хорошо. Я кивнула. Анюся продолжала на меня поглядывать. Наверное, уже поняла, что я что-то ей недоговариваю, потому как ее улыбка стала чуть шире.

– И рановато пришла, – продолжила Анюся, взглянув на часы. – Вывод напрашивается один.

Тут я тоже не выдержала и заулыбалась.

– Как его зовут? – спросила Анюся.

Я пожала плечами.

– Не знаю.

Анюся замерла, не замечая, что котенку не нравится, когда его душат. Заметив, что я не пытаюсь вспомнить его имя, что я правда не знаю, Анюся сказала:

– Это что-то новенькое. Даже для тебя.

Я ухмыльнулась.

– Ни к чему мне знать его имя, – сказала я. – Лишняя информация. Помнила бы всех – у меня бы голова уже давно лопнула.

Анюся не стала улыбаться, хотя я рассчитывала отшутиться. Она едва заметно поджала губы – выдала неодобрение.

– А как вы познакомились?