Не дури, пацан

— Эй, — Денис взял ее за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ириш, я любил Сашу, это глупо отрицать. И сейчас люблю. Но по сравнению с тем, что я чувствую к тебе, это… Это совершенно разные чувства. Я маму еще люблю и Ленку твою. Понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулась Ира, погладив его по щеке, волосам, притягивая к себе за шею, чтобы поцеловать.

Денис с удовольствием поддался ее напору, накрывая сладкие пухлые губы своим ртом. Его ладонь привычным движением скользнула вверх по ее ноге, чуть задирая юбку, чтобы погладить бархатную кожу бедра. С этими поцелуями они прогоняли страхи и неуверенность. И оба чувствовали поддержку друг от друга, искали ее друг в друге. Ира помогла ему найти решение с Сашей, а он наконец сказал вслух то, что так давно ей хотелось услышать.

— Я люблю тебя, златовласка, — зашептал Деня ей в губы.

— И я тебя, — откликнулась Ирина, игриво потираясь своим носом о его.

В этот момент они чувствовали себя словно в пузыре, который ограждает их от мира, держит в атмосфере с воздухом, который пропитан любовь, пониманием, теплом.

— Ой, простите… ой, — лопнул их пузырь от звонких вскриков Саши.

Ира с Денисом и сообразить ничего не успели, а она уже развернулась и очень резво для таких объемов живота побежала на выход.

Ирина соскочила с Денискиных колен, схватившись за голову. Она было метнулась к двери, но споткнулась о свои босоножки.

— Дэн, ну чего ты сидишь, рот открыл? Догоняй! Я пока обуюсь, Сашка уже родит, — рявкнула Ира на Бирюкова, который застыл памятником самому себе.

— Ты же не думаешь, что я за ней побегу, потому что?.. — аккуратно начал уточнять Деня.

— Потому что любишь ее? Блин, ну неееет. Нас Дима прибьет, если она сейчас хотя бы ноготь сломает, улепетывая. Пошевеливайся уже! — ругалась она, прыгая на одной ноге, тщетно пытаясь влезть в туфли, которые словно отказывались возвращаться на ноги.

Денис кивнул, вскочил с дивана и поспешил догонять Сашку.

Часть 2.

Саша кривовато усмехнулась, заглушив мотор возле «ДТ». Ей все больше и больше нравилось воплощение в жизнь плана «Побег из курятника». Аромат свободы дурманил ошалевший от кислородного перенасыщения мозг. Конечно, ее коварное бегство отдавало легким привкусом идиотизма, типа того, когда она курила у мамы в форточку. Вроде и не хочется быть застуканной, но выразить протест просто необходимо. И если она дымила в родном доме, бунтуя против матери, то сейчас ее провоцировал на глупости собственный муж.

Последнее время Саша часто ловила себя на том, что она вышла замуж за мужское подобие собственной мамочки. То, отчего она слиняла, едва окончив школу, догнало ее в браке. Контроль, занудство, узость мышления. Нет, Сашка ни разу не жалела, что вышла за Диму. Она любила его, обожала, сходила с ума по нему, но… Но иногда он просто убивал ее своей привычкой держать под контролем все. Раньше она принимала это за повышенное внимание, любовь, чуткость, но едва они узнали о беременности, Димины командирские замашки приняли просто катастрофический размах.

Самое паршивое, что во многом он оказывался прав, и Сашке было сложно спорить. Да, конечно, свежий воздух полезен беременным, на дорогах много чудиков, ездить опасно, в журнале и без главного редактора все справлялись благодаря Геллеру и заместителю, которого сама Саша прекрасно обучила всем премудростям, но… Но проснувшись в понедельник утром, проводив мужа и досмотрев очередной сериал, ее накрыло. Саша прогулялась к холодильнику, навалила себе на тарелку еды и отправилась обратно в кинотеатр, мучаясь мыслями, как же скоротать день, когда увидела себя в отражении большого зеркала. Огромный живот, волосы собраны в небрежный хвост, Димкина майка и уставшее от бесконечного отдыха лицо с пустыми глазами. Гормональный фон взорвал ее беременный мозг острым приступом психоза.

Не помня себя от возмущения, Саша едва ли не бегом, насколько позволяли габариты, рванула вверх по лестнице в спальню.

— Иди в жопу, Дим, я переезжаю обратно в город, — громко оповестила она стены.

Приняв душ, накрасившись и одевшись, Саша взяла ключи от машины. Она решилась на бунт против спокойствия. И гори оно все… Первым делом девушка набрала Марину. Однако та не могла поддержать подругу в ее дезертирстве. Бирюкова сама никак не могла вырваться из плена материнства. Решив в первый раз оставить близнецов у Костиных родителей на ночь, Марина застряла у свекров. Решить-то она решила, но вот решиться и уехать оттуда без пацанов у нее никак не хватало смелости.

— Никогда не буду такой сумасшедшей мамашкой, — продолжала ругаться сама с собой Саша, заводя мотор.