Не единственная

Краах не стал добивать его, лишь усмехнулся, бросил последний взгляд на умирающего дракона и улетел, когда огромное черное тело еще подрагивало на земле. «Это была хорошая схватка, но ты проиграл», — услышал Эдор ускользающим сознанием, прежде чем полная тьма сомкнулась перед глазами.

* * *

В адской тюрьме было горячо. Камеры, похожие на черный каменный мешок, разделялись надвое трещиной, горевшей мрачным багровым огнем. Над ним клубился черный дым, забивался в легкие, мешал дышать и заставлял кашлять. Цепь, приковывавшая узников к дальней стене, была длинной и не могла помешать упасть в трещину. Поэтому пленникам приходилось спать на узенькой полоске камня, постоянно просыпаясь в страхе сверзнуться в огонь. Впрочем, лично для Рональда это было не так уж страшно. Ему приходилось проводить время и в худших условиях.

Однако иногда цепь делали короче, а скованные кандалами руки прикрепляли к стене. Когда кто-либо из высших сущностей хотел развлечь себя пыткой. Пытки вообще были любимым удовольствием для них. А в качестве пленников особенно ценились архоа, способные переносить долгие годы, даже века постоянных мучений. Трое из них по сей день томились в адских застенках еще со времен прежней войны. Архоа об этом не знали, они давно похоронили своих соплеменников.

А недавно в тюрьму попали еще двое архоа, очень ценных пленников, на которых у ада были большие планы. Сначала один, а потом другая.

Рональда никто не пытал. И дело было даже не в договоре, заключенном с Эдором. Тело Древнего могло выдержать муку не меньше архоа, смерть под пыткой ему не грозила. Но Краах приготовил для него мучение пострашнее, нечто, более болезненное и неприятное для Хранителя.

Во время битв он приходил к Рональду (предусмотрительно уменьшив длину цепей, чтобы плотнее приковать узника), заставлял пламя в трещине взметнуться высокими языками. И показывал в них картины битвы — как гибли люди, как несколько драконов сгорали и с диким воем падали на землю. Конечно, он показывал лишь избранные картины, те, что должны были дать понять, будто ад побеждает. Рональд знал это и радовался приходу мучителя. Потому что в это время он мог работать. Телепатия, как и магия, блокировались особой защитной системой. Проникнуть сквозь эту защиту, передать весточку или отследить мысли тех, кто был за пределами тюрьмы, было сложно даже для Рональда. А когда Краах приходил к нему, Рональд мог вдоволь покопаться его разуме. Это было непросто…

Как и прежде, сознание Крааха было надежно укрыто защитой, плотной, но сделанной филигранно. Особенно хорошо были защищены те части памяти, в которых таилось участие загадочного игрока, давно вредившего Рональду. И кто он, Рональд и пытался узнать.

Пока Краах со смехом глумился, демонстрируя Хранителю страшные картины сражения, Рональд незаметно ходил по закоулкам его разума, стараясь подобрать ключ к этим участкам памяти. Ко всему есть ключ… Нужно лишь время и тонкая работа.

Потом Краах уходил, а у Рональда появлялось время подумать, что удалось выяснить, проанализировать и приготовить новые приемы «взлома» его разума.

* * *

Странно, но он не умер. Сознание медленно возвращалось к Эдору. Он был в человеческой ипостаси. Все кости ломило, боль резкими ударами вторгалась то в один, то в другой уголок тела. Разум скорчился от первого воспоминания, вспыхнувшего в нем — его мать, Ингрит, погибла, а сам он потерпел поражение в схватке с Краахом.

А может быть, он умер, и это загробный мир драконов?

Но ощущения говорили, что он жив. Его израненное тело медленно, но неуклонно куда-то волокли, ноги бились о камни, а чьи-то руки снова и снова подхватывали его. Этот кто-то явно не был силен, пыхтел и сопел, а руки, хватавшие его, были маленькими.

— Уфф! А ты тяжелый! — сказал вдруг тоненький девичий голосок. Руки отпустили его, а потом у него под головой оказался округлый камень. Эдор попробовал разлепить веки. С третей попытки получилось.

Он находился в пещере со стенами из черного камня, а рядом на гладком валуне сидела девчушка лет пятнадцати и утирала пот со лба. Длинные светлые волосы струились до пояса, простенькие неправильные черты лица с курносым носом, большим ртом и выраженными скулами. Глаза у нее были обычные, человеческие, голубые, как небо. А одета она была в прямую белую рубаху, не скрывавшую тонких щиколоток и босых ног.

Неужели здесь кто-то живет, подумалось Эдору. Несмотря на кольцо драконов, усиливающее телепатию, сил прочитать ее мысли не было.

— Молчи и не пыжься, — суровым тоном сказала девчушка. — Сейчас тебя лечить буду!

Она встала с валуна, подошла к Эдору и начала водить руками над его телом. Ни голубоватого свечения, ни серебристых искр, обычных для целительной магии, от ее рук не исходило. Но чем дольше она водила, тем лучше ему становилось. Казалось, от ее движений кости срастаются прямо, ушибы и разрывы связок проходят, обожжённые органы внутри начинают работать как надо.