Не единственная

За неделю он написал целых два ее портрета — один в саду, другой… в постели. Картина, изображавшая Аньис в полупрозрачном пеньюаре, расслабленную и томную, словно отдыхающую после визита любимого, в спальне и осталась. Аньис стеснялась показывать ее кому-либо. Но ей нравилось вглядываться в собственное лицо под разметавшимися по подушке волосами и ощущать чувственную нежность, с которой это полотно написано.

Правда, однажды, когда он писал ее в саду, а она, как примерная модель, замерла и старалась даже не вертеть головой, ей стало грустно.

— Сейчас я нравлюсь тебе, ты жадно пишешь меня, — сказала она с печалью. — Но пройдет время, господин мой, я постарею, стану непривлекательной. И тогда ты оставишь меня. Или будешь со мной из жалости… А я слишком слаба, чтобы из-за этого расстаться с тобой сейчас.

— Ты напрасно тревожишься об этом, — улыбнулся он и задумчиво положил мазок на полотно. Потом отложил кисть, подошел и сел рядом. — Аньис, магическая сила и кровь архоа продлят твою жизнь почти вдвое. Это немного утешает. Магия позволит сохранить внешнюю молодость и красоту тела на всю жизнь. Ты не будешь выглядеть на восемнадцать, но всегда останешься на вид младше сорока. Единственное, чего не может магия — это дать тебе бессмертие или жизнь, такую долгую, как у меня или архоа. Тут я бессилен и мне придется пережить твой уход. Но и я слишком слаб, чтобы отказаться от тебя сейчас, — усмехнулся он.

— Или слишком силен для этого, — сказала Аньис, коснувшись его руки. А может быть, и стоило гореть ради того, чтобы теперь радовать любимого красотой и молодостью до самого конца. Ради того, чтобы прожить дольше и разделить жизнь лучшего мужчины на свете.

Он действительно часто отлучался по делам, но каждое мгновение Аньис знала, что они вместе, что, пусть не рядом, но в мире есть ее любимый и любящий мужчина, который тоже думает о ней и стремится вернуться. Несовместимая пара оказалась на редкость гармоничной. Может быть, благодаря его любви и великодушию, с одной стороны, и ее преданности и безусловному принятию — с другой.

* * *

Учителя магии звали Кринкус, имя странное и необычное для альбенийца, и вскоре он признался, что он выходец из Аль-Касл. Это был худощавый мужчина с роскошной бородой ипроницательными, но добрыми глазами, спрятавшимися под густыми бровями. По словам Рональда, научить так называемой «обыденной» или «бытовой» магии он мог куда лучше его самого.

Уроки в основном проходили в библиотеке. При первой встрече он повторил задание со светильником и неожиданно спросил.

— Госпожа Аньис… Мне никогда не приходилось учить женщин. Не то, что бы магически одаренных женщин в Альбене нет… Просто их способности обычно не выявляются. А те, кто есть — самоучки, овладевшие магией по книгам, то есть не достаточно профессионально. Либо это малоодаренные магички-продавщицы из лавок с артефактами, или «косметички» из салонов для услады тела… Все это несерьезно. Поэтому опыта с женщинами-магами у меня нет… Думаю, с вами все может оказаться не так, как с парнями из гвардии. Скажите мне сразу, госпожа Аньис, что мне следует учитывать? Может быть, вы хотели бы научиться чему-то особенному?

— Даже не знаю, что сказать, господин Кринкус, — улыбнулась Аньис. Ей не терпелось приступить к занятию. — Я буду стараться и попробую усваивать не хуже парней из гвардии. В детстве учителя хвалили меня за усидчивость. А из пожеланий… Мне было бы интересно освоить косметическую магию, если для вас не будет неприятно коснуться таких примитивных тем… Может быть, в этом моя женская особенность.

— Ну что вы! — расхохотался Кринкус. — Я как раз хорошо владею этой темой. И буду рад преподать вам ее углубленно. А то наших парней всегда приходится убеждать, что умение убирать мешки под глазами после бессонной ночи пригодится и военному!

В книгах маги неизменно плели витиеватые заклинания, и Аньис опасалась, что просто не сможет запомнить их. Вернее, что учить их будет нудно и неинтересно. Но оказалось, заклинания не нужны.

— Вот вы хотите двигать эту чашку, не касаясь… — объяснял ей Кринкус, задумчиво оглаживая свою шикарную бороду. — Что вам нужно? Нужен упругий поток воздуха, который принесет ее к вам. А дальше все легко… — подобно Эдору когда-то, маг сделал изящное движение большой рукой, глядя на чашку, она поднялась в воздух и прилетела прямо к нему. — Просто родите в себе магическую силу. Немного, это же не вопрос жизни и смерти… Дальше направьте ее наружу, к чашке, и представьте, что ваша магическая энергия превращается в упругую воздушную петлю, которая обовьет чашку и принесет к вам…

— А заклинание? — спросила Аньис. Кринкус расхохотался.