(Не) его трофей (СИ)

Яр сделал мне предложение! Я выхожу за него замуж! А-а-а-а-а!

— Ты чего? — спрашивает мужчина, касаясь пальцами моих счастливо улыбающихся губ.

Качаю головой. Сую руку ему под пальто и рубашку, глажу по груди, накрываю ладонью колотящееся сердце.

— Кать, обязательно переться в больницу? У меня пара синяков. Поболят и пройдут, не впервой.

— Я полицейскому сказала, что мы поедем туда, Яр. Значит нужно так и сделать. Зачем самим создавать лишние проблемы? К тебе пока что нет претензий, полно свидетелей, что и как было, но все-таки… Никто не знает, что и как повернется при даче показаний, а на это я повлиять не могу. Да и вообще, мне нужны правильно составленные документы. У тебя рассечение, у Макса скорее всего сломан нос и мы обязательно…

— Напишем жалобу на организаторов поединка, потребуем возместить ущерб, вздрючим всех, кого сможем, чтоб просили пощады, — посмеиваясь, перебивает меня мужчина. — У моих бойцов будет охуенный адвокат.

У моих бойцов. Не у меня. Яр и правда уходит из клетки! Не будет изнурительных тренировок, тяжелых поединков, травм! Изнанка спорта, которую мало кто осознает, мало кто замечает, завидуя славе и деньгам. Вспоминаю, сколько раз Яр просто вырубался до ужина прямо в кухне, положив локти на стол, и я отводила его в спальню. У нас один из ящичков в гардеробной забит фиксаторами и стабилизаторами для суставов. А сколько раз я втихаря заменяла массажное масло разогревающей мазью, когда разминала скованные, уставшие мышцы? Читала его медицинскую карту. Два сотрясения, порванные связки, переломы ребер, запястья, носа…. А ведь это он — сильный, здоровый, талантливый. Двадцать восемь боев и двадцать шесть побед. Что тогда у других, у тех, кто ловил нокауты… Яр скорее умер бы, чем на что-то пожаловался или позволил мне увидеть, что ему тяжело или больно, но… Я же чувствую его. И именно поэтому все эти три месяца включалась в игру под названием «единственная сторона славы».

??????????????????????????Вытаскиваю из сумки телефон. Ой, мамочки. Пятьдесят пропущенных вызовов. От мамы. Только потому, что папа сейчас в воздухе, летит с деловой встречи из Москвы через Минск.

— Мам…

— Катенька, девочка, слава богу! Что там с вами?

— Мам, да все нормально. Меня Яр из клетки быстро увел, да и спецназ почти сразу появился. Ты извини, что не брала трубку. Я звук на время боя отключила, а потом…

— Да не важно! Не важно! Не извиняйся! А как Ярослав?

— Нормально, — кошусь на него. — Вроде бы. Мы в больницу едем, чтоб убедиться.

— Позвонишь обязательно после обследований.

— Я утром позвоню, ложитесь спать, мам. Все у нас будет нормально.

— Ты думаешь, я усну? Я отцу твоему звонила, он недоступен! И куда только подевался как всегда не вовремя?

— Летит с деловой встречи. Даже хорошо, что он не в курсе. Мам, мы сами разобрались, правда. Не волнуйся ни о чем. Были бы какие-то проблемы, я бы рассказала. Ладно, мы уже к больнице приехали. Я наберу, хорошо?

— Обязательно позвони! Пока, дочка!

*****

— Я эту их контору с землей сравняю, — орет в трубку папа, — что за организация безопасности?! Уровень подпольного боя? Так пусть их и организовывают!

— Па-ап, ну все хорошо же. Яр меня защитил. На мне ни царапины, честное слово!

— Яр…Я правильно понял, что он ушел из клетки и предложил тебе замуж? — смягчается папа.

— Да, пап, — выдыхаю, чувствуя, как пробудившиеся бабочки счастливо порхают в животе.

— То-то же. Но вообще надо бы меня спросить, а потом уже на всю страну, — в беззлобном отцовском ворчании я слышу огромное облегчение.

Его принцесса в порядке. У нее есть защитник и он позвал ее замуж, а не разбил сердце.

— Ну, па-апочка, — подыгрываю.

— Не папочкай! Вы мне весь мозг вынесли своими закидонами, ясно? Взрослые люди, а вечно пиздец какой-то с вами!

— Мы больше не будем, пап! Честно слово.

— Угу! Как там балбес этот?

— Не знаю пока, — всю уютную радость, навеянную папиным заботливым ворчанием, сносит ледяной вихрь страха за Яра. — Второй час уже у врачей. Таскают по кабинетам.

В этот момент появляется Яр. На скуле у него красуется стяжка. Выражение лица скучающее, в левой руке папка с заключениями.

— Вот он идет. Я позже наберу.

И отключаюсь, не дождавшись ответа. Вскакиваю на ноги.

— Вот, все что мог проверить — проверил. Страшнее синяков ничего не нашли, — Яр протягивает мне бумаги. — Теперь домой пустишь? Хочу тебя и спать.

Даю себя увести. В машине читаю заключения, игнорируя гуляющие по внутренней стороне бедра наглые мужские пальцы. Рассечение, множественные ушибы… Вроде бы и правда ничего серьезного. Облегченно выдыхаю.

Складываю листки обратно в папку.

— Нормально все со мной, Киткат, сама видишь. Успокаивайся.

Успокаивайся, ага. Однако, как ни странно у меня это получается. Думала, что не сомкну глаз, но, когда дома Яр сбрасывает одежду и валится в кровать, а я укладываюсь следом, засыпаю у него на плече почти сразу после того, как вырубается сам Яр.

Просыпаюсь в девять утра. Резко, словно от толчка. Приснилось что-то страшное, к счастью, я не могу вспомнить, что именно.