(Не) фиктивный брак (СИ)

Проходят часы, пока я все глубже погружаюсь в мир списков недвижимости и архитектурных проектов. Возможности кажутся бесконечными, и я чувствую прилив энергии, протекающий через меня. Это то, чего я ждала — возможности продемонстрировать свою страсть к искусству и создать рай для художников и любителей искусства.

Когда послеполуденное солнце окрашивает комнату золотыми полосами, я понимаю, что пора сделать перерыв. Я закрываю свой ноутбук и выхожу на балкон, любуясь захватывающим дух видом на сад внизу. Шум и суета Москвы отходят на второй план, когда я позволяю себе погрузиться в безмятежность.

Прислонившись к перилам, я глубоко вдыхаю, смакуя свежий воздух. Чувство безмятежности наполняет меня, напоминая мне о любви и поддержке, которые меня окружают. Я знаю, что впереди нас ждут испытания, но я также знаю, что с Александром на моей стороне мы сможем победить все.

Солнце начинает опускаться, заливая город теплым светом, я закрываю глаза и шепчу безмолвное спасибо Вселенной. В этот момент я испытываю глубокое чувство благодарности за все, что привело меня к этому моменту — слезы, сомнения и непоколебимую веру в силу искусства.

Глава 46

Александр.

Я сижу в своем кабинете, окруженный знакомым запахом бумаг и гулом производительности. Объявление, которое Катя нашла вчера, лежит у меня на столе, и его изображения захватывают мое внимание. Целеустремленно тянусь к телефону и быстро отправляю ссылку на объявление своей помощнице, поручая ей собрать дополнительную информацию и договориться о просмотре.

Только я собираюсь погрузиться в работу, как дверь моего кабинета с грохотом распахивается, и врывается отец Кати с красным от гнева лицом. Он бьет кулаком по моему столу, его голос гремит по комнате.

— Какого черта? Почему моя дочь не берет трубку, когда я звоню? — кричит он, его ярость ощутима.

— Вениамин Сергеевич, — спокойно и твердо отвечаю я, встречая его взгляд непоколебимым взглядом. — Я запретил Кате общаться с вами и вашей женой.

Его лицо искажается от ярости. — И почему так? — спрашивает он, его голос полон возмущения.

— Потому что я считаю, что это правильное решение, — твердо утверждаю я. — Я не позволю вам и вашей жене негативно влиять на Катю. Ваша дочь — моя жена, и она находится под моей защитой и опекой. Я не позволю никому навредить моей семье.

— Недаром мне о тебе рассказали! — восклицает он, не в силах сдержать гнев.

— Мне наплевать на то, что обо мне говорят незнакомцы, — возражаю я ровным и решительным голосом.

— Я хочу поговорить с Катей! — требует он авторитетным голосом.

— Только в моем присутствии и только если она сама захочет с тобой общаться, — твердо отвечаю я, не уступая.

— Как ты смеешь! — кипит он, его лицо искажается от ярости. — Да я тебя в асфальт закатаю!

Не обращая внимания на его угрозы, я сохраняю самообладание. — Убирайся, — говорю я спокойно, в моем голосе слышится намек на предупреждение. — Если ты когда-нибудь снова подойдешь к Кате без моего разрешения, то я тебя не в асфальт закатаю, а куда глубже.

Неохотно мужчина поворачивается к двери, его гнев витает в воздухе. Но прежде чем он уходит, меня охватывает порыв, и я не могу не задать вопрос, который гложет меня.

— Ты любишь свою дочь? — спрашиваю я более мягким тоном, почти умоляющим.

Ошарашенный неожиданным вопросом, отец Кати хватается за дверной косяк, на его лице отражается замешательство. — Да, — наконец признается он.

Я изо всех сил пытаюсь понять все это. Как это возможно? Если он любит свою дочь, то почему так жестоко с ней поступил? Части головоломки начинают вставать на свои места, когда я рассказываю о несправедливостях, которые она пережила.

— Во-первых, ты купил все ее картины на выставке, обесценив Катины работы, — начинаю я разочарованным голосом. — Дальше, вы с женой давали взятки за все ее университетские экзамены. Катя была лучшей в своей группе, ей не нужно было прибегать к таким методам, чтобы сдать экзамены. Ты представляешь, как сильно вы с женой сломили дух своей дочери?

— Что? — запинается он, крепче сжимая дверной косяк. Становится очевидным, что я, возможно, зашел слишком далеко, не принимая во внимание возраст и чувствительность Катиного отца.

— Мои извинения, — говорю я, понимая, что это откровение может быть для него ошеломляющим. — Твоя жена поделилась этой информацией с Катей. Я узнал об этих действиях от вашей жены, — признаюсь я, и в моем тоне просочилась нотка сожаления.

— Я ничего этого не делал, — возражает он, его лицо искажается в замешательстве. — Картины Кати я не покупал. Их купил какой-то бизнесмен для своего загородного дома. И за экзамены Кати я не платил.

Я приподнимаю брови, скептически относясь к его утверждениям. — Я бы рекомендовал тебе тщательно проверить свои расходы и предоставить доказательства своих слов, прежде чем я позволю тебе снова увидеться с Катей.