Не гаси свет

Это был Дегранж, инспектор Службы общественной безопасности, прямой, честный, наделенный от природы чутьем, которому мог бы позавидовать самый породистый бладхаунд. Прежде чем перейти в уголовную полицию, Сервас был его напарником и полностью ему доверял.

— Сколько лет, сколько зим… — протянул Дегранж. Ему была известна история с «польской коробкой», но сдержанность и чувство такта не позволяли ему упомянуть об этом впрямую.

— Я в отпуске по болезни, — ответил Сервас.

Без комментариев…

Затем Мартен из вежливости поинтересовался, как поживают дочери Дегранжа. Обе были немыслимыми красотками, росли не по дням, а по часам и вызывали восхищение у всех окружающих.

— Ты вряд ли звонишь, чтобы поболтать о моих девочках, Мартен, я угадал? — спросил наконец инспектор.

Сервас решил не темнить:

— Имя Селия Яблонка тебе что-нибудь говорит?

— Девушка, перерезавшая себе горло в отеле «Томас Вильсон»? Конечно.

— Я хочу посмотреть то дело…

— Зачем?

Прямо и без обиняков. Майор знал, что его бывший коллега ждет такого же прямого ответа, и предпочел сказать правду:

— Кто-то прислал мне ключ от номера, где она умерла.

Пауза.

— Есть идеи насчет личности «дарителя»? — уточнил наконец Дегранж.

— Ни одной.

Еще одна пауза.

— Ключ, говоришь? — снова подал голос инспектор.

— Да.

— Ты доложил начальству?

— Нет.

— Черт бы тебя побрал, Мартен! Ты же не собираешься снова открыть это дело и вести его в одиночку?

— Я всего лишь хочу прояснить кое-какие детали. Если что-нибудь раскопаю, сообщу Венсану и Самире. Нужно проверить факты.

— Какие?

— Что?

— Какие факты?

Сервас ответил с секундной задержкой:

— Вообще-то я хочу найти того или ту, кто прислал мне ключ, и думаю, что ответ может быть в этом деле.

Дегранж промолчал, и Мартен понял, что тот размышляет.

— Мда… Логично. До некоторой степени… — признал в конце концов его бывший коллега. — А ты не задал себе другой вопрос?

— Какой?

— Почему выбрали именно тебя? Ты ведь не имел отношения к тому расследованию. Подобные дела не в твоей юрисдикции, но этот… назовем его некто — точно знал, где тебя найти. По-моему, газеты не информируют публику о впавших в депрессию легавых. Не находишь, что это несколько… странно?

Итак, Дегранж в курсе. Как и большинство тулузских полицейских… Сервас понимал, как сильно это обстоятельство затруднит его возвращение на службу.

— Именно поэтому я и хочу посмотреть дело. Судя по всему, мистер Икс знает обо мне не меньше, чем об этом деле, — объяснил он.

— Что совсем неудивительно — газеты освещали твои расследования в Сен-Мартене и Марсаке. Если бы я искал компетентного сыщика, то тоже выбрал бы тебя. Посмотрим, что можно сделать. Перезвони мне завтра. Пообедаем. Поговорим о старых добрых временах… Я помню, как ты появился у нас. Молодой лейтенант на старой тачке. Ты поставил машину на стоянку и пошел перекусить, а когда вернулся, обнаружил, что тебя ограбили — взяли все, даже трусы! Это было твое первое назначение, и первое, что ты сделал, — подал жалобу!

Сервас ухмыльнулся.

Около шести вечера Кристина набрала код домофона, толкнула тяжелую входную дверь и поспешила зажечь свет в холле. Стук каблуков по кафельным плиткам эхом отозвался у нее в голове. Она достала ключи, чтобы открыть почтовый ящик, и невольно задержала дыхание. «Слава богу, пусто…»

Затем женщина вызвала лифт, и кабина поехала вниз, трясясь и раскачиваясь в огражденной сеткой шахте — провода разматывались, как свисающие с деревьев змеи. Наконец дверь с сухим щелчком открылась, журналистка вошла в тесную кабину и нажала на кнопку третьего этажа. В какой-то момент ей показалось, что это тюремная камера. У нее с самого утра щемило сердце, и теперь оно вдруг забилось сильнее. Странно, день выдался спокойный… Наконец-то спокойный. Неприятная стычка с Денизой почти забылась, жизнь вошла в нормальную колею. Кристина надеялась, что неизвестный получил, что хотел — запугал ее до ужаса, — и теперь успокоится, но она понимала, что обманывает себя. Этот тип знает о ней то, чего не может знать, значит… «Боже, пусть это прекратится! Ну что ему стоит взяться за кого-нибудь другого?» Желание, конечно, было подленьким, но таким понятным!

Кабина в последний раз вздрогнула и остановилась. Мадемуазель Штайнмайер вышла на площадку и прислушалась. Никаких подозрительных звуков — только классическая мелодия доносится из какой-то квартиры. Женщина нащупала новые ключи на дне сумки, шагнула к двери.

И застыла с вытянутой рукой.

Опера…

Звук шел из ее квартиры…

Кристина готова была развернуться и сбежать, но справилась со страхом, отперла замок и остановилась на пороге: музыка играла в гостиной, ее стереосистема была включена… Женский голос набирал силу, пели скрипки. Сопрано…

Хозяйка зажгла свет и осторожно двинулась вперед, оставив входную дверь открытой. Комната была пуста, но на журнальном столике лежал CD-диск. Журналистка точно знала, что утром его там не было. Она ненавидела оперу и не покупала классические записи.