Не гаси свет

Кристина открыла ноутбук, стерла все куки, сменила пароли и загрузила новую защитную программу — антивирусную, противопожарную, противошпионскую, антифишинг, анти, анти, анти… Затем пошла в душ, а вернувшись, запустила быструю проверку, посмотрела на часы и решила, что закончит на работе. После этого достала из ящика комода, на котором стоял телевизор, конверты со счетами, квитанциями, «синими картами»[33] и чековыми книжками и сложила их в холщовую торбу цвета хаки, с которой не расставалась со студенческих времен. Она арендует сейф в банке — там документы будут в безопасности, пока ситуация не разрешится. Закончив, мадемуазель Штайнмайер позвонила ветеринару: секретарша попросила ее побыть на линии и через минуту сообщила, что врач готов принять Игги немедленно.

— Спасибо, что выбрали нас. Никакой потенциальной опасности не обнаружено, — сообщил механический голос компьютера. Кристина отправила ноутбук в сумку, сходила за собачьей переноской и отправилась в спальню. Игги смотрел на хозяйку с обезоруживающей смесью нежности и доверия.

8.20 утра. Она снова опаздывает. Слава богу, не так сильно, как в предыдущие дни! Ничего, переживут, она много лет приходила на работу раньше всех, так что…

Кристина вышла из лифта и первым делом взяла себе кофе в автомате. На душе у нее полегчало: Игги в лечебнице, ветеринар вколол ему успокаивающее и занялся его лапой, а в квартире не осталось ничего, что преследователь мог бы использовать против нее. Она не успела забежать в банк, поэтому придется положить сумку и ноутбук в стол и запереть на ключ («Между прочим, ящики теперь тоже ненадежны», — напомнил внутренний голос). Раньше журналистка никогда ничего не запирала, но на сей раз она положит ключ в карман джинсов — оттуда его уж точно никто не достанет!

И плевать, если коллеги заметят этот жест и будут задавать себе вопросы.

Кристина подавила зевок. Сегодня она пригласила в эфир директора Тулузского космического центра, хорошего знакомого Жеральда. Авиационно-космическая отрасль давно стала главной движущей силой промышленного и экономического развития города, да и у самой Штайнмайер были особые отношения с космосом — в горе и радости, через мужчин ее жизни, и… «Ну все, хватит!» — приказала она себе.

«Сейчас не время думать об этом…»

Ведущая прошла через ньюсрум и направилась в свой кабинет, где она сидела вместе с Иланом («Поговорю с ним после передачи, сейчас нужно заняться обзором прессы»).

Ее помощник блистательно отсутствовал…

Куда же он подевался?

Илан никогда не опаздывал. Ни разу за три года.

Женщина заметила желтый листок, приклеенный к телефону, наклонилась и прочла:

Жду тебя в моем кабинете. Немедленно.

Почерк Гийомо.

А тон почти угрожающий. Ну что же, на то он и начальство! Кристина обвела взглядом коллег. Все были поглощены работой. Слишком поглощены…

Что-то происходит…

Ей вдруг стало трудно дышать, как будто кто-то сдавил ей шею пальцами. Она посмотрела в сторону кабинета программного директора: дверь открыта, жалюзи опущены — дурной знак. А кстати, где Корделия? Она заметила за стеклом три силуэта.

Ладно, не будем оттягивать.

Штайнмайер подошла к двери и остановилась на пороге. Гийомо стоял напротив Илана и Корделии, что-то говорил им, а те внимательно его слушали. Он заметил вошедшую ведущую, замолчал и знаком пригласил ее войти. Илан и Корделия как по команде повернули к ней головы.

— Закрой дверь, — приказал программный директор.

Тон его был осторожно-нейтральным. Это не сулило ничего хорошего.

— Что происходит? — настороженно спросила Кристина.

— Присядь, — велел ей шеф.

— По-моему, нам пора готовиться к эфиру.

— Да-да, знаю, садись, — повторил Гийомо тем же тоном.

Мадемуазель Штайнмайер вздернула брови. Директор смотрел на нее из-под очков повелительным взглядом. На столе перед ним лежал открытый блокнот. Он взял ручку, перечитал написанное и посмотрел на своих сотрудников:

— Ладно… Даже не знаю, как начать… Ситуация довольно необычная… Я специально собрал вас вместе, чтобы прояснить детали и обстоятельства. Как программный директор я отвечаю за работу персонала и обстановку в редакции и должен быть уверен, что ни один человек — какую бы должность он ни занимал — не страдает от поведения коллег.

Кристина взглянула на Илана, потом на Корделию; ее помощник прятал глаза, а стажерка хранила непроницаемый вид. Гийомо, не моргая, смотрел на Штайнмайер, и у нее вдруг онемел затылок.

— Корделия пришла ко мне сегодня утром… — начал директор.

Женщины встретились взглядами, и Кристина поняла, откуда следует ждать беды.