Не гаси свет

К глазам подступили горькие слезы. Кристина словно бы висела над пропастью, цепляясь ногтями за камни. Она помешивала ложечкой сахар и пыталась понять, не было ли проклятое письмо отправной точкой происходящего ужаса. Это было абсурдно, лишено какого бы то ни было смысла. И тем не менее… Письмо стало зловещим знаком и разделило ее жизнь на «до» и «после». Она была счастливой женщиной, собиралась познакомить жениха с родителями, очень любила свою работу, жила в хорошей квартире, а теперь все летит к чертям…

«Красиво излагаешь, — съязвил внутренний голос. — Вообще-то насчет счастья ты горячишься…»

Тут-то она ее и увидела. Корделию… Стажерка широким шагом шла по улице Арно Видаля к аллее Жана Жореса. Штайнмайер машинально посмотрела на часы: 14.36. Девушка направлялась к метро — станция «Страсбургский бульвар» находилась всего в четырехстах метрах. Волна ненависти прилила к голове Кристины. «Сохраняй спокойствие, нельзя действовать сгоряча…» Журналистка схватила стоявшую на соседнем стуле сумку и встала.

— Сколько с меня за три пива, два коньяка и кофе?

— Двадцать один евро, — отозвался официант.

Женщина дрожащей рукой выложила на стойку две купюры — двадцатку и пятерку:

— Сдачи не нужно.

На улице было морозно, ветрено и пустынно. Кристина заметила силуэт Корделии в ста метрах впереди, поправила ремешок сумки и быстро пошла следом по противоположному тротуару, стараясь не поскользнуться на обледеневшем асфальте.

Стажерка была уже у входа в метро — перед бывшим «Отель де Пари», переименованным в «Ситиз Отель», — когда Штайнмайер переходила центральную разделительную полосу рядом с большим колодцем у атриума под открытым небом. Она поднялась по лестнице и увидела Корделию на эскалаторе, ведущем к перронам линии А, прибавила шагу и оказалась на нижнем уровне. Стажерка в этот момент проходила через турникет. Со своего наблюдательного пункта обуреваемая гневом и ненавистью Кристина хорошо видела ее разрумянившееся от мороза лицо и высокий тонкий силуэт. Она подошла к турникетам и бросила осторожный взгляд на платформы: Корделия ждала поезда в сторону Бассо-Камбо. Штайнмайер понимала, что, если выйдет на перрон сейчас, мерзавка тут же заметит ее, и решила спрятаться за спинами пассажиров. Через две минуты подошел поезд. Кристина ринулась вниз, увидела, что ее бывшая помощница не оглядываясь идет в сторону головного вагона, вскочила в этот вагон и прижалась к стеклу. Ее загораживали молодой парень — из его наушников доносились вопли «Зебды»[39] — и мужчина лет сорока, такой жирный, что выходов у него было всего два: немедленно сесть на «голодную» диету или лечь под нож кардиохирурга. Но журналистка понимала, что Корделия с высоты своего роста рано или поздно обязательно ее заметит.

«Веди себя естественно, старушка, достань планшет, сосредоточься…»

«Легко сказать — веди себя как ни в чем не бывало! Да у меня сейчас сердце выскочит из груди! Вести слежку — это тебе не в шпионском фильме сниматься!»

Кристина бросила взгляд в ту сторону, где стояла стажерка, и облегченно вздохнула: дылда с бешеной скоростью писала эсэмэску, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Через две остановки Корделия убрала телефон и стала проталкиваться к дверям. Эскироль. Штайнмайер не знала, где живет эта девушка, но уж точно не в этом квартале, он ей не по карману. Впрочем, здесь может находиться квартира ее родителей. А скорее всего, у нее свидание — в Эскироле собирается молодняк со всей Тулузы.

Кристина вдруг подумала, что не знает, зачем затеяла слежку. Она действовала импульсивно, и теперь было самое время притормозить и оценить ситуацию, но алкоголь еще не выветрился у нее из мозгов, и мысли женщины путались. «Что ты собираешься делать? Похитить ее, как делают в кино, и пытать, пока она собственноручно не напишет: “Я гадина и сволочь, я все выдумала”? Или позвонишь в дверь и скажешь: “Привет, это я, пришла на переговоры; давай зароем топор войны, у тебя случайно нет белого чая?”». Журналистка не имела ни малейшего понятия, что будет дальше. Она действовала вопреки здравому смыслу, но все-таки вышла на площади Эскироль.

Кристина следовала за Корделией, отстав метров на сто. Стажерка вошла в «Юник Бар» и подсела за стол к парню и двум девушкам, одетым во все черное. Готы. Серебряные браслеты и ошейники, глаза жирно подведены черным, волосы выкрашены в красный и фиолетовый цвета…

Кристина огляделась.