Не герой

Слишком много смерти на сегодня. Василий перезарядил родную «Липку», нежно провел рукой по ложу, стирая грязь. Устал. Надоело все хуже горькой редьки. Надо бы оружие почистить и ствол сменить, но сил нет. Остается только упасть на дно траншеи, нимало не стесняясь соседства со свернувшимся клубочком в луже крови Втораком. Если сегодня утром Василия мутило от вида истерзанной плоти, то сейчас ему на это было глубоко наплевать. Да хоть в куче чужих кишок лежать, только бы не шевелиться, вытянуть ноги и прижать к себе верный автомат. Сам выжил, повезло, и фиг с ним. Потом разберемся.

Выжившие командиры прекрасно понимали, что люди уже за гранью жизни и смерти, потому и не трогали бойцов. Нельзя отдавать команду тому, кто не в силах ее выполнить. Полчаса на отдых. За это время люди хоть немного, но пришли в себя. Великая сила жизни! Совсем недавно казалось, что в полку не осталось ни одного живого человека. Ан нет, бойцы по одному поднимаются на ноги, собираются группками, вскрывают патронные ящики, чистят оружие. Кое-кто уже включает окопные печки и разогревает сухой паек. Смерть смертью, а кушать-то хочется. Жизнь берет свое.

Порядок в полку восстанавливался. Пришедшие в себя люди выискивали, выкапывали из полузасыпанных окопов тела павших товарищей. Оттаскивали в сторону дохлых кайсаков. Это только в первые минуты после боя можно лежать рядом с трупом. Нормальный человек такого соседства не любит. Командир пообещал, что к вечеру подъедет погребальная ватага. Тогда можно будет проститься с погибшими. Хорошо, поле боя осталось за вендами. Не будет мертвецам позора, всех погребут с почестями и положенными обрядами. А тех, кто так завещал – предадут огню.

Незаметно шло время, работа спорилась. Василий не отставал от однополчан, не ленился и не увиливал от тяжелой грязной работы. Надо собирать мертвецов – собираем. Надо чистить оружие, мастерить из двух покалеченных пулеметов один – делаем, благо оружие простое, удобное, разбирать и собирать его одно удовольствие. Надо расчищать траншеи – берем в руки лопату. Надо натягивать колючку перед окопами – натягиваем…

В армии не любят и не уважают тех, кто норовит увильнуть от грязной работы, спрятаться за спины товарищей. Даже такой особый контингент, как ударники, ценил умение делать общее дело наравне со всеми и даже чуть лучше товарищей. И как еще можно относиться к человеку, из-за которого на тебя сваливается больше работы? Вот то-то и оно.

Людей в полку осталось мало. Всего за один день 7-й ударный потерял половину своих бойцов и почти все бронеходы с приданными пушками. Василий ожидал, что полк выведут в тыл на отдых или пришлют пополнение. Наступать дальше такими силами – это самоубийство. О своих мыслях боец помалкивал, не хотелось становиться зачинщиком, первому заводить нехорошие разговоры. Вообще в окопах и блиндажах ни слова не произносилось о завтрашнем дне и намерениях командования. Если кто из молодых по незнанию ляпал что лишнее, так его тут же обрывали повоевавшие товарищи. Не принято было у ударников говорить о завтрашнем дне, особенно на фронте.

Да, командование способно на любую каверзу. После заката на готовящихся к ночлегу людей свалился приказ грузиться на самоходы и идти вперед. Противник отступает, а мы идем за ним, освобождаем от кайсаков нашу землю. Вперед! Не роптать! На том свете выспитесь, ударники. Кому служба Диктатуре и Вендии надоела?!

Человек из Полдня

Основной удар кайсаков пришелся по правому крылу 9-го полка и по соседям справа. Выживших там не было. Сейчас мимо спешно окапывающихся на позициях гаубичного орднунга обескровленных сотен шел сплошной поток бронеходов и кавалерии. На разбитую часть кайсаки внимания не обращали. И дело не в том, что не могли додавить. Могли, прихлопнули бы спокойненько. Просто времени у степняков не было. Противник отступал, массы ударных частей вырывались из окружения.

– До заката бы продержаться, – опасливо протянул сотник Сухман, останавливаясь у переоборудованной в ракетометную позицию воронки.

– Продержимся, – сплюнул сквозь зубы Владмир, с силой вонзил в грунт лопату и прислонился к теплому обгорелому борту разбитого тягача.

– Не полезут. У дороги каша с мясом и кровью заваривается, – заметил полусотник Брянский. – Слышишь?

– Угу.

В тылу ревело и гремело. Мясорубка. Что там происходило, в полку не знали. Радиосвязь погибла вместе с командованием полка, а маломощный передатчик подполковника Тура не дотягивался до соседей. Самому подполковнику неслыханно повезло, перед последней атакой его отправили проверить и поддержать людей на левом крыле. Державший оборону рядом с 9-м Святославльским отдельный пехотный полк тоже потерял командование и бо́льшую часть своих людей. Их обошли слева.