Не горюй!

— «Что плохо будет» — это уже хором, — пояснила жена. — Простите, муж пришел. Секундочку, Павел, там все накрыто, суп на подоконнике. — И снова в трубку. — Читаю дальше, Геннадий Яковлевич. «Вы ярый недруг подхалимов…» Как?.. Ярый враг? Да, это лучше. «Вы ярый враг подхалимажа, но вас обидеть не боясь, о чем молчали, нынче скажет… мы любим вас… мы любим вас» — это уже хором.

Васин прошел на кухню. За столом сидела его невестка Люся. Она курила и читала книгу.

— Здрасьте, папа, — помахала она сигаретой. — Что так поздно? — И снова уткнулась в книгу.

Васин кинул взгляд на стол. Там стояла тарелка, рядом ложка и вилка. Салат в салатнице. Хлеб нарезан.

Васин взял с подоконника кастрюлю, поставил на плиту, зажег газ.

— «Мы любим вас, мы любим вас. Мы вам подарим унитаз», — пробормотал он.

— Что? — подняла голову Люся.

Васин не ответил, но выразительно помахал перед носом ладонью, разгоняя дым.

— Третья за день, — сказала Люся. — Прогресс налицо.

Сесть Васину было не на что. Он даже заглянул под стол. Пришлось идти за табуреткой.

В коридоре жена продолжала:

— Вот здесь присутствует Тетерин… Почему не надо? Нет, Геннадий Яковлевич, вас обязательно надо, просто необходимо!

Васин прошел в столовую. В большой комнате четырехлетняя внучка Машенька сидела перед телевизором, увлеченно смотрела передачу «Человек и закон». Речь шла о воспитании культуры половой жизни.

— Привет, Паша, — сказала внучка, не отрываясь от экрана. — Как жизнь?

Васин молча переключил телевизор на другую программу, — там шел мультфильм.

Пошел к сыну в комнату. Маша вслед ему сказала:

— Паша, ты невоспитанный.

Гера лежал на диване и смотрел в потолок. Оглушительно гремел магнитофон на столе. Доска с проектом лежала на двух табуретках. Гера не услышал, как вошел отец.

Васин первым делом протянул руку, выключил магнитофон.

Сын очнулся.

— Батя, я мыслю… верни музыку.

Васин поглядел на его работу. Проект был в самой начальной стадии. Поднял доску, прислонил ее к шкафу, взял табуретку.

Сын сказал со слабым возмущением:

— Ты чего, батя? Стульев, что ли, дома не хватает?

Васин молча вышел из комнаты.

Машенька снова глядела «Человек и закон». Вдогонку Васину грохнула музыка из комнаты сына. Жена все талдычила в телефон:

— Вот здесь присутствует Тетерин, теперь он нам заменит вас. Но первым скажет он: «потеря, что покидаете вы нас…»

Васин поставил табуретку, вошел в ванную. Снял пиджак, засучил рукава, открыл кран, взял мыло… Сквозь шум воды слышался голос жены.

— Как… Невосполнимая потеря? В размер чуть-чуть не укладывается, Геннадий Яковлевич…

Васин швырнул мыло, вышел в прихожую.

— Дай-ка! — он сказал это так, что жена послушно протянула ему трубку.

— Здравствуйте, Геннадий Яковлевич, это муж. Есть вариант. Слушайте. «Теперь назначен нам Тетеря! И каждый здесь, конечно, рад! Давайте дружно мы теперя! Тетерю поцелуем в зад!» Как? По-моему, точно в размер и товарищу Тетерину наверняка понравится.

Жена нажала на рычаг.

— Ты… ты что наделал?! Это же он! Сам Тетерин!

— Тем лучше.

Васин вернулся к умывальнику, стал мыть руки.

В ванную вошла жена.

— Павел, что за глупая шутка? Я сейчас наберу номер, а ты извинись.

Васин молчал.

— Павел, ты соображаешь, в какое положение ты меня поставил?

Васин молчал.

— Хомячок, надо отвечать, когда к тебе обращаются.

Васин вытер руки полотенцем, повернулся к жене.

— Она там, — он показал на столовую, — разлагается. А вам всем плевать. Садисты.

Подхватив табуретку, он ушел на кухню. Закрыл за собой дверь.

Жена заглянула в столовую. Машенька сидела перед телевизором, смотрела, как дети гуляют по бульвару.

Люся читала. Васин взял половник, налил себе в тарелку, сел за стол, взял ложку…

— Папа! Это же кисель! — невестка схватила его за руку.

Васин взглянул, в тарелке и в самом деле был кисель.

— Ну, вы, папа, совсем заработались.

Люся встала, сменила тарелку.

— Вам брусничный лист надо пить, в нем железо.

Она взяла с подоконника такую же кастрюльку, поставила на плиту:

— Папа, вот в этой всегда суп. А это Машкина. Видите, на ней Гера цветочек нарисовал? Эту не трогайте.

Люся села, пододвинула свекру салат, постучала пальцем по книжке.

— Очень умная книжка. Только на вечер дали. У нас в больнице за ней очередь… А вообще-то, папа, что вам стоит звякнуть директору книжного магазина, чтобы и нам продавали со склада дефицитную литературу.

— Люся, — сказал Васин, — не называй меня папой, пожалуйста.

— Почему?

— Я прошу.

— Ладно… А почему все-таки? Я же вас так с самого начала зову.

— Не будем уточнять.

Взгляд у Васина был недобрый.

— А как мне вас называть? Товарищ Васин?

— Меня зовут Павлом Ивановичем.

— Ну, это для близких. А я уж лучше к вам буду обращаться официально. Как вы спали, товарищ Васин? Кушайте салат, товарищ Васин…

— Вон отсюда, — тихо сказал Васин.

— Что? — губы у нее дрогнули.

— Вон.

Васин встал и вышел.

Жена была снова у телефона.

— Нет, Геннадий Яковлевич. Ну, как вам такое могло прийти в голову! Вы же знаете, как я к вам отношусь! Я и сама в полном недоумении. Это совершенно на него не похоже.

Из комнаты сына по-прежнему доносился рок. Телевизор работал вовсю.