Не горюй!

— Листок бумаги и ручку! — в магазин вбежал Васин.

— Читать умеете? — спросил продавец. — Там написано «С тринадцати до четырнадцати — перерыв».

— Сейчас четырнадцать!

— Телевизор слышите? Вот когда музыка кончится, тогда и будет четырнадцать.

Васин стоял, нетерпеливо барабанил пальцами по прилавку.

Музыка по телевизору кончилась, прозвучали сигналы времени.

— Ручку и лист бумаги! — сказал Васин.

— Сейчас… — юноша выключил телевизор. Не торопясь, выбрал пластинку, поставил на проигрыватель.

— Вы меня обслужите, или нет, в конце концов?

— Обслужу. В порядке очереди. Вон, мальчик еще до перерыва пришел. Мальчик, тебе что?

— Ластик. Нет, вон тот, красненький.

— Пять копеек.

Выбил.

— Так… Вам что?

— Жалобную книгу!

Юноша пожал плечами, достал из-под прилавка жалобную книгу, бросил на прилавок.

Васин стал листать ее.

— Дайте ручку, — сказал Васин, открыв альбом на нужной странице.

— У меня нет ручки.

— А вот они лежат.

— Сначала оплатите товар.

— Опробовать я имею право.

Юноша дал ручку.

Васин писал в книгу.

— Как ваша фамилия? — спросил он.

Юноша отобрал у него ручку, положил на место.

— Опробовали? Теперь оплатите товар.

— Сколько стоит?

— Написано.

Васин бросил на прилавок тридцать копеек.

— У меня нет сдачи, — сказал юноша.

— Не надо сдачи!

— Дайте ровную сумму.

— Так! Хорошо! Где здесь директор?

— Я директор, — сказал юноша. — Слушаю вас.

— Еще лучше. Какой номер вашего магазина?

— А вот выйдите отсюда, чуть отойдите, посмотрите наверх, там все написано.

ДВОРЕЦ КУЛЬТУРЫ

На трибуне выступал режиссер областного театра, когда из зала раздался крик:

— Прошу минуту внимания!

В проходе у двери стоял Васин.

— Владимир Николаевич, бумагу мне не дали! Поэтому я устно! — кричал Васин. — Или вы сейчас же отменяете свое распоряжение об отмене сноса источников разврата, или я сейчас же подаю на пенсию.

Пауза.

— Каких источников, Пал Ваныч? О чем ты? — спросил Колычев. Он сидел в президиуме, во втором ряду.

— Я о гаражах! — еще громче крикнул Васин. — Считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной!

— Товарищ Васин, — перебил его председательствующий, — я думаю, что сейчас не время и не место обсуждать этот вопрос.

— Нет, время! И место!

— А ты, Васин, и про свой собачий питомник скажи, — посоветовал из зала высокий мужчина. — Ознакомь народ со своей гениальной идеей.

— Ты за меня не волнуйся, Ефремов. Я все скажу, что надо! Считаю: два! Три! Три с половиной!

В зале засмеялись.

— Пал Ваныч — сказал председательствующий, — запретить уйти на законный отдых никто не имеет права.

НЬЮ-ЙОРК, 1920 Г.

В роскошном свадебном номере гостиницы «Хилтон» на 80 этаже сидел на краю так и не разобранной кровати, под балдахином, жених, в полном отчаянии.

За окном была ночь в сиянии реклам.

На карнизе восьмидесятого этажа небоскреба стояла освещенная лучами прожекторов, растрепанная, в разорванном платье, невеста.

Из окна вылез привязанный полицейский. Осторожно ступил на карниз.

Снизу тянулась пожарная лестница.

СЕРАЯ ПУСТЫНЯ

В пустыне Юный начинает отбивать чечетку.

Появляется невеста. Юный показывает ей, как танцевать, и невеста начинает танцевать отчаянно, не хуже него. Тролли с увлечением включаются в танец. Но старый Тролль щелкнул пальцами. И когда Горбун передает стеклышко старому Троллю и тот укладывает его в мозаику, видно, что в осколке отражается…

НЬЮ-ЙОРК, 1920 Г.

…улица между небоскребами. Пожарная машина, «скорая помощь», толпа людей, окружившая кажущееся бабочкой тело невесты в подвенечном платье.

ПРИВОЛЖСКИЙ ГОРОД

Васин вышел из клуба и, сутулясь, побрел по тротуару.

— Пал Ваныч! Я здесь! — окликнул его Бобылев из машины.

В МАШИНЕ

Васин обернулся, с недоумением посмотрел на Бобылева, потом вспомнил. Пошел к машине, влез.

— Пристегнитесь, Пал Ваныч, — сказал Бобылев. — А то, вон он ходит, — показал на инспектора ГАИ.

Васин, при помощи Бобылева, пристегнулся.

— Обратно? — спросил Бобылев.

— Домой, — сказал Васин.

— Ко мне? — осторожно спросил Бобылев, который ждал чего угодно.

— Все равно.

— Пал Иваныч, может, заскочим все-таки на службу. Вы плащ возьмете. Заодно я и ключи заберу. А то у меня бампер… Как, заскочим?

— Заскочим, — Васин думал о другом.

Машина двинулась вперед, но пришлось затормозить, чтобы пропустить грузовик, и, как назло, тут же откуда-то возник милиционер.

Свистнул. Остановил.

— Вы почему не пристегнуты?

— Ой, забыл. Я сейчас!

Инспектор заглянул внутрь, узнал Васина.

— Добрый день, Пал Иваныч, — козырнул он. — Ладно, поезжайте. Чтобы в последний раз, — простил он Бобылеву.

— Спасибо, — сказал Бобылев, пристегиваясь.

Машина поехала дальше.

— Ценят вас в городе, — сказал Бобылев.

— Оценили, — согласился Васин. — На пенсию вытурили.

— На пенсию? А вам разве есть шестьдесят?

— В четверг намечалось. Теперь не будет.

— Ну что вы, Пал Ваныч, — возразил Бобылев. — Мы вам обязательно проводы устроим. Все сделаем по первому разряду!

— Где стол был яств, — сказал Васин, — там гроб стоит…

— А мне до пенсии еще тридцать лет трубить… Пал Иваныч, вам персональную дадут? — и сам ответил. — Наверняка. И еще как ветерану. Это вы больше меня будете получать, Пал Иванович…