Не горюй!

— Альберт — лучший друг Тенгиза. А ты друг Альберта. Тенгиз тебе ни в чем не откажет.

Моше достал из кармана смятую купюру и бросил на прилавок продавцу цветов:

— Один престижный букет. Нет, два букета. Два!

Под пальмой во дворе шестиэтажного дома двое мужчин играли в нарды на цементном столе. Рядом на асфальте мальчишки, матерясь на грузинском, гоняли мяч. Тут же женщины развешивали белье.

Во двор въехали Мераб и Моше с большими букетами цветов в целлофане.

— Моше, кто умер? — спросил один из играющих.

— Своим делом займись, — ответил Моше. И, взяв Мераба под руку, завел его в подъезд.

Они вошли в квартиру. На стенах висели грузинская чеканка, два кинжала и большая фотография толстяка на мотоцикле в форме инспектора на фоне кавказских гор.

Толстяк открыл фанерный шкаф кутаисского производства, достал оттуда черный смокинг и показал Мерабу.

— Вот это называется смокинг. Мы теперь так ходим.

Моше оглядел Мераба, высунулся в окно и крикнул:

— Малхаз!

— Что хочешь? — отозвался один из играющих, не отрываясь от игры.

— Малхаз, одолжи свой смокинг.

— Он в чистке.

— Тогда отдай мою кровать!

— Брюки, правда, в чистке.

— Тогда неси один пиджак.

Малхаз положил кости на нарды и неохотно поднялся.

По улице ехала черная потрепанная машина. За рулем сидел Моше в черном смокинге с бабочкой. Рядом в белом смокинге — Мераб с цветами на коленях.

Моше хлопнул его по колену:

— Молодец! Что значит кровь! Вон у твоего Мераба мать грузинка — все. Полный кретин! А у тебя мать еврейка — по глазам вижу: культурный человек.

— А как с моим вопросом? — Мераба волновала сейчас только его проблема.

— С каким?

— Насчет денег.

Моше остановился и показал на возвышающийся над городом небоскреб.

— Вот этот домик видишь? Посчитай сверху три этажа. Посчитал? Вот это все Тенгиз. Если тебе не трудно, попроси Тенгиза, чтобы он меня к себе шлифовщиком взял. Можешь?

— Конечно.

Моше затормозил у края дороги, вылез из машины и начал в целлофановый пакет набирать землю.

Вдоль тротуара перед рестораном стояла длинная вереница дорогих машин. Моше и Мераб прошли мимо белого лимузина с прикрепленным к стеклу портретом Сталина.

— Это Тенгиза… — почтительно сказал Моше.

Недалеко стояла машина Изи.

Из ресторана доносились звуки грузинской мелодии. Они вошли в ресторан, поднялись по лестнице.

У входа в зал стоял здоровенный верзила в малиновом смокинге и с золотыми перстнями на всех десяти пальцах.

— Здравствуйте!.. Какой праздник? А? — Подошел к нему Моше.

Верзила промолчал.

Моше указал на Мераба:

— Знакомьтесь: друг хромого Альберта.

Верзила заулыбался:

— О! Очень рад. Проходите, дорогой…

И открыл дверь.

— Я с ним, — скромно сказал Моше.

В большом зеркальном зале за праздничными столами сидели гости.

Раввин совершал над шатром обряд над новобрачными. Рядом с шатром возвышался высокий мужчина, лицо которого от виска к подбородку пересекал шрам.

Моше наклонился к Мерабу:

— Вот Тенгиз.

Всю эту брачную церемонию снимала съемочная группа: два осветителя, оператор и режиссер.

— Что значит деньги! Все пришли. Вот тот косой, видишь? Секретарь японского посольства. — Моше восхищенно оглядывал зал. — А вон Мосешвили — лауреат Нобелевской премии. А этот, черный — Гамлет, партнер Тенгиза. Из этой… мурумбии… зарумбиии…

Тенгиз обнял молодоженов и повел к столу. Съемочная группа последовала за ним. Заиграла музыка, встал тамада с бокалом.

— Я предлагаю поднять бокалы за прекрасных жениха и невесту. Да поможет им Бог. Аминь!

Все встали и осушили бокалы за молодых. Заиграла музыка. Официанты выкатили на середину зала две тележки с тортами, изображающими жениха и невесту в натуральную величину.

Моше тихо сказал:

— Все, теперь можно.

Он сунул Мерабу свой букет цветов и, достав целлофановый пакет, подошел к ближайшему столику, за которым сидели старушка и девушка в военной форме.

— Извините, можно?

— Пожалуйста, — любезно разрешила старушка.

Моше аккуратно высыпал конфеты на скатерть и засыпал в вазочку землю.

— Что это? — не поняла девушка.

— Грузинская земля, — гордо, с достоинством ответил Моше.

— Можно я немного возьму? — Глаза у старушки повлажнели.

— Бери, дорогая.

Старушка достала платочек, расстелила и высыпала на него щепотку земли.

Моше огляделся, подошел к соседнему столику, взял из вазочки розу, откусил ножку, и посадил ее в грузинскую землю.

Мераб стоял, что-то щупая рукой в кармане брюк. Затем подошел к старушке и высыпал из кармана на скатерть крошки грузинской земли.

— Бабушка, вот эту возьми… У тебя городская. А эта лучше.

— Пошли, пошли! — заторопил его Моше. И, расталкивая всех, направился к Тенгизу. Мераб побрел за ним. Моше со своей вазочкой подошел к Тенгизу, который беседовал с тамадой.

— Уважаемый Тенгиз! — торжественно сказал Моше. — Эта земля из Сухуми! Ее вам прислал наш уважаемый хромой Альберт.

Тенгиз бережно взял вазу. В глазах у него появилась скупая мужская слеза.

— Альберт! Старый негодяй! Кроме тебя, никто не сообразил. Кто привез?

Моше кивнул на Мераба:

— Он, друг моего детства.

— Дай я тебя поцелую, — Тенгиз подошел к Мерабу, обнял его и прижал к себе. Затем передал вазу тамаде и взял микрофон.