Не горюй!

Дверь комнаты открылась. Оттуда вышел Боря Париж, подошел к Мерабу.

— Поздравь меня. Я — гражданин Израиля. Давай! Мераб встал, подошел к двери и вошел в кабинет.

Женщина повернула к Боре свое мокрое от слез лицо и что-то сказала на иврите.

— Что она говорит? — спросил Борис у бородатого.

— Что ты сказала? — в свою очередь спросил бородатый у сестры.

— Добро пожаловать на родную землю, — перевела женщина.

— Боря! — раздался чей-то возглас.

Борис обернулся. К нему спешил загорелый парень в шортах и с большой серебряной шестиконечной звездой на груди. Боря кинулся к нему.

— Дод!

Они обнялись, хлопая друг друга по спине.

— Старик! Как я рад, что ты приехал! Мы с тобой такой бизнес закрутим.

Мераб сидел у стола напротив представителя эмиграционной службы. В углу в кресле сидела блондинка и что-то записывала в своем блокноте.

Представитель полистал лежащие перед ним бумаги.

— Значит, хормейстер детского хора…

— Да, — ответил Мераб.

Представитель положил перед Мирабом конверт и придвинул ведомость.

— Распишитесь. Здесь сто шекелей. На карманные расходы.

Мераб расписался и забрал конверт с деньгами.

— Папашвили! Папашвили… Все правильно? — спросил представитель, разглядывая подпись.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Боря.

— Пардон! Якоб, я тебя жду в русском ресторане на набережной.

— Господин Папашвили, а вы покинули Россию по политическим мотивам или религиозным? — спросила молчавшая до сих пор блондинка.

— И так и этак.

— Значит, в перестройку вы не верите?

— Почему не верю?

Представитель посмотрел на него с глубоким интересом.

Мераб спохватился:

— Правда, не очень. Все хуже стало.

— Что, например? — не унималась блондинка.

— Вот наш главный инженер раньше по 50 рублей за новую покрышку брал, а теперь по сто.

— Главный инженер детского хора? — с иронией спросила блондинка.

— Нет, главный инженер клуба. Он чинит туалет и уборные чинит.

Представитель улыбнулся.

— Будете жить у родственников?

— Да. У дяди жены.

— Адрес знаете?

— Не знаю, но по книге найду.

— Зачем искать? Он здесь. Пойдемте.

Мераб в растерянности встал и нерешительно пошел за представителем Сохнута. Тот открыл дверь в соседнюю комнату и пропустил туда Мераба.

— Господин Бронштейн. А вот и он.

В комнате на диванчике сидел пожилой мужчина лет шестидесяти. Рядом с ним старушка в черном шелковом платье и лисьей меховой накидке. Мужчина смотрел на Мераба пронзительным взглядом. Мужчина молчал.

Мераб тоже.

Старушка не выдержала:

— Изя, он тебя не узнает.

— Здравствуйте, дядя Изя, — сказал осторожно Мераб и посмотрел искоса на представителя.

Дядя Изя молчал.

— А у Инги грипп, у Наны тоже. За ними сейчас Мераб ухаживает, — он подмигнул, — мой брат. — И он пальцем незаметно показал на себя.

Дядя Изя встал. Тяжелой походкой подошел к нему. Несколько секунд молчал, затем протянул руку и произнес:

— Шалом, Яша!

Мераб, Изя и его мама шли по залу аэропорта.

— Якоб, мы же забыли багаж взять! — вдруг вспомнила мама.

— Нет, бабушка, у меня нет багажа, — сказал Мераб и нагнулся к дяде Изе. — Дядя Изя, я не Якоб, я его брат, Мераб. Якоб на аэродроме шампанского захотел, а я…

Изя замахал руками:

— Потом! Потом! В машине расскажешь.

Дядя Изя сидел за рулем своей машины. Мама и Мераб на заднем сиденьи. Все молчали.

— Яшин брат, значит, вы не еврей? — никак не могла понять мама.

— Нет, бабушка, — виновато ответил Мераб.

— Жалко. А я рыбу-фиш приготовила.

— Очень хорошо. Рыбу-фиш я люблю.

— Изя, может, нам Горбачеву телеграмму послать, чтобы он без паспорта выпустил Яшу. Это возможно? — обратилась она к Мерабу.

— Не думаю… У меня другой план. Дядя Изя, давайте сделаем так. Вы покупаете мне туристическую путевку в Союз. Я туда еду, потихоньку меняюсь с Яшей паспортами, и они все приезжают к вам. И никто ничего не узнает. И им хорошо, и меня не посадят.

— Хороший план. Если вам еще что-нибудь надо, вы не стесняйтесь.

— Ну, что вы… Это уже нахальство будет.

— О чем разговор? Мы же родственники.

— Дядя Изя, а тут можно достать японский видео? А Яша приедет, заработает и все отдаст. — От избытка эмоций и впечатлений Мераб не уловил иронии в голосе дяди Изи.

Машина остановилась возле красивого двухэтажного дома. Мераб вылез из машины и галантно подал руку маме.

Изя открыл дверь дома и прикоснулся губами к медузе, прикрепленной к косяку. (Медуза — ритуальный знак с цитатой из Второзакония.)

— Да сохранит Господь мой вход и приход отныне и вовеки! — сказал Изя на иврите и зашел в квартиру.

Мераб в нерешительности потоптался у двери, затем тоже поцеловал медузу.

— Яшин брат, да вы совсем-совсем не еврей? — мама подозрительно смотрела на Мераба.

— Совсем, бабушка, — сказал Мераб и вошел в дом.

Мама Изи вынула носовой платок и тщательно протерла медузу, к которой прикоснулись губы «гоя».

Мераб стоял, разглядывая большую, хорошо обставленную комнату, где был сервирован праздничный стол, на стуле сидела нарядная кукла, и, покачивая головой, говорила:

— Шалом, Нана. Я твоя подруга.

— Нравится? Это Изя придумал, — мама была горда своим сыном.

— Мама, разогрей рыбу, — сказал Изя.

— А может, он любит холодную?