Не горюй!

— А что ж делать? — Старичок совсем растерялся.

— Думай! На то ты и астроном, чтобы думать! Верно? — подмигнул Бортов практикантам.

— Может, можно где-нибудь достать? — начал понимать старичок.

— Где ж я ее тебе достану? Что я — золотая рыбка? — отрезал Борщов.

— Я бы отблагодарил…

Борщов возмутился:

— Чего? — Он повернулся к практикантам: — Во ловкач! Отблагодарил. Дай-ка ридикюль, Вова! — Борщов взял у Бубнова чемодан, открыл его. — Была у меня где-то одна… своя собственная… импортная. А, вот она… — он показал старичку прокладку, — французская. Двадцать шесть за нее отдал!

Борщов с практикантами садился за стол в просторном зале столовой самообслуживания.

— Обедать здесь будем! — Он придвинул к себе тарелку с солянкой. — Быстро! Дешево! Сердито! — Борщов намазал кусок хлеба горчицей, откусил половину куска. — Вот так набегаешься за день — аппетита никакого…

— А почему вы мастером не станете? Не назначают? — спросил Бубнов.

— Меня? Да тысячу раз предлагали! А на кой?

— У вас атрофировано честолюбие.

— Чего?

— Ну… отсутствует тяга… к славе.

— Да какая у мастера слава? Он что, хоккеист? И потом, не думай, у мастера забот полон рот. И один оклад! А я на сдельной — сам себе хозяин… да еще за переработку…

— И навар… — добавил Седин.

— О! Архимед! Соображаете! — Борщов достал из кармана два рубля, положил один перед Сединым, второй — перед Бубновым. — На кино!

— Спасибо, не надо… — Седин отодвинул рубль к Борщову. Бубнов посмотрел на товарища, тоже вернул Борщову рубль.

— Богатые? — Борщова задело.

— Не нищие…

Борщов посмотрел на уткнувшихся в тарелки ребят, взял рубли, сунул их в карман.

— Да нужны вы мне, как собаке пятая нога… Мороки с вами много, а зарплата та же!

Вчерашний друг-дезертир Борщова Коля сидел на скамейке, грустно смотрел на возившихся в песочнице малышей.

— Здорово! — Борщов бодро шел по двору, гнал перед собой пустую консервную банку. Коля встал.

— Здравствуй, — грустно ответил он. Борщов пожал ему руку.

— Ты чего здесь делаешь? Коля поник головой:

— Она меня из дому выгнала…

Только сейчас Борщов заметил у подъезда Колин чемодан и раскладушку.

…Они вошли в квартиру Борщова. Коля достал из чемодана свои вещи. Борщов стоял за его спиной. С любопытством заглядывал в чемодан.

— Она мне и постельное белье дала, один комплект, — Коля выложил на стол простыни. — За вторым велела зайти, как из прачечной заберет…

— А это чего? — поинтересовался Борщов.

— Рубашки.

Коля достал из чемодана аккуратно сложенные в целлофановый пакет рубашки.

— Это тебе в прачечной так гладят? — удивился Борщов.

— Нет, Клавдия…

— А это чего?

— Носки. Из бараньей шерсти.

Борщов достал папиросу.

— А это? — Закурив папиросу, Борщов продолжал досмотр.

— Ботинки модные. Она мне их на день рождения подарила… — Коля положил на стол туфли на платформе. — Ты, если сможешь, не кури при мне, а?

Борщов недоуменно посмотрел на Колю.

— У меня и от дыма аллергия… — пояснил гость.

— Врешь!

Коля полез в карман пиджака. Достал бумажник, вынул из него вырезку из газеты.

— Да видел, видел… — отмахнулся Борщов, отошел к окну, закурил, выпустил дым в форточку.

На балконе дома-башни выжимал штангу парень с обнаженным торсом.

— Ты на тахте или на раскладушке любишь спать? — Коля устанавливал раскладушку.

— Все равно… — сказал Борщов.

— Как хочешь… — Коля переложил с тахты на раскладушку сверток с постелью Борщова. Стал стелить на тахту свою простыню.

Борщов выбросил в форточку окурок, подошел к столу, на котором возвышалась гора Колиных вещей. Взял пакет с рубашками, посмотрел на них.

— А это чего?

На нагрудном кармане Колиной рубашки был вышиты затейливые буквы «Е» и «К».

— Ермаков вензель, — пояснил Коля. — Ермаков Николай.

— Да… — Борщов полез за папиросами, вспомнил про Колину аллергию, пошел к окну. — Ну ничего! Я теперь себе бабу с умом подберу!

Гремела и плясала вечерняя дискотека.

Жил был я…
Стоит ли об этом?
Шторм бил в мол…
Молод был и мил…

— с надрывом пел в микрофон солист в малиновом сюртуке.

Борщов в Колиных туфлях появился на площадке, огляделся, заправил галстук под пояс, застегнул пиджак и, покачиваясь в такт музыке, двинулся вдоль шеренги нерешительных кавалеров и неприглашенных дам.

Дамы были разные. Худые и полные, брюнетки и блондинки и даже седые, в «мини» и «макси», в брюках и сапогах. Но ни одна Борщова не устраивала.

И вдруг он замер, пораженный бюстом блондинки в бордовом джемпере. Возле блондинки стоял щуплый бородатый парень.

Борщов протянул блондинке руку:

— Ршите…

— Занято, — коротко бросил бородач и повернулся к блондинке: — Пошли!

Борщов повернулся к стоящей к нему спиной длинноволосой брюнетке. Постучал ей пальцем по спине:

— Станцуем?

Брюнетка, обернулась — Борщов опешил. Брюнетка оказалась усатым брюнетом.

— Чего? — пробасил брюнет.

— Пардон, — извинился Борщов и отошел. Он прислонился к стенке, неодобрительно посмотрел на лихо отплясывающие пары.

Рядом с ним стояла худенькая девушка с высокой прической.

Борщов сказал девушке, кивнув на танцующих:

— Трясучка, физзарядка.