Не говори маме

— Победила дружба! — похлопала Майя и прошлась по участку. — Ларс, Ларс! Где ж моя чужая собака? Он не мог за забор уйти?

Андрей открыл гараж. Машины там не было. Он застыл, не веря глазам. Майя бегала вокруг дома, призывая собаку. Дина и Галя стояли у крыльца и звали Диму. Дина побежала наверх его искать.

Длинная немощеная улица упиралась в лес. Солнце зашло, стало темно и прохладно. Подошли рабочие, спрятали стремянку:

— Завтра с утречка закончим, там чуток осталось.

Верный Руслан бился на цепи и лаял. Женщины кутались и ежились, блуждая у ворот.

— На него не похоже, он всегда говорит…

— И собака с ним, вы точно видели? — кинулась

Майя к рабочим.

— Посадил собаку и вон туда… в город, значит.

— Может, на станцию?

— Может, на дискотеку?

Была еще слабая надежда, что Димка сейчас вернется, поехал прокатиться.

Андрей побежал к соседям — просить машину.

— Оставайтесь ночевать, — предложила Дина.

— У меня поезд утром! Вещи не сложены! — Галя всхлипнула, отвернулась. — Куда я теперь? Никуда я… не поеду. — Вытерла слезы старым верблюжьим жилетом и опять заплакала.

— Если что-нибудь случится с собакой, Темкины меня убьют, — говорила Майя в пространство. — И дождь обещали ночью…

Разум подсказывал, что мальчик уже далеко, и ждать бесполезно.

Сосед на «Ниве» отвез их на станцию. Андрей сидел впереди, не оборачиваясь. Галю трясло, у нее началась икота.

— Я ж говорила… еще когда…

— Кончай «педагогическую поэму»! — Майя толкнула ее в бок. — Замри! Вдохни глубже! — Галя прижалась к ее плечу и не выдыхала. — Хорошо посидели. — Майя вдруг запела поставленным голосом: — «Я ехала домой, двурогая луна светила в окна тусклого вагона… Далекий благовест…»

Встали у переезда. Простучала электричка в город, зашипела тормозами у платформы.

— Отвезешь до конторы? — попросил соседа Андрей. — Возьму машину, накажу мерзавца.

Майя все пела, придерживая Галушку за колено, чтоб не выступала, и на их утомленных лицах читалось: «Еще кто кого накажет!»

В квартире у Гали — как утром: полусобранный чемодан, тряпки, шляпки, утюг… Все у нее валилось из рук. Стала заводить будильник, но вопрос — ехать или не ехать? — останавливал на каждом шагу. Она тупо стояла над чемоданом, прислушивалась — кто-то там приехал во двор, хлопнула дверца машины. Она выскочила на балкон. Нет, не «Волга». Сложила гладильную доску. Включила радио. Оттуда, как в насмешку: «…Издалека долго течет река Волга…» А в зеркале — опухшая рожа с молодежной прической.

Зазвонил телефон. Подбежала.

— Нет, не появлялся.

Опять звонила Майя, успокаивала:

— Выпей таблетку, ту, что я тебе дала, и ложись, поставь будильник.

— Да как это я лягу? Не поеду я никуда! — причитала Галя. — Я уже обзвонила… Так поздно уже звонить… Девочка у него была, так лето, никого в городе… Ты Андрею скажи, что бесполезно…

— Подойди. — Майя прикрыла трубку рукой. — Она знает, что ты тут.

Он поморщился, но подошел, сел на коврик у кровати. Майя, переодевшись в джинсы и толстый свитер, продолжала убеждать:

— Ради бога, уезжай спокойно, ты тут совершенно не нужна… Я и говорю, что искать бесполезно, надо ждать. Только без собаки тут как-то пусто, непривычно. Квартира новая, голая, как в гостинице…

— Гав! — тявкнул с пола Андрей. — Гав-гав!

Майя потянула его за воротник, сунула ему трубку:

— Тут животное хочет что-то сказать.

— Галушка, тебя проводить? Я взял машину… Заедут?.. Мы тоже — ни в одном глазу, едем кататься, прочесывать город. Ложись… Дадим телеграмму, мобильный у тебя записан?.. Все равно запиши! У тебя голова дырявая…

Над ним стояла Майя с кроссовками в руках, и негодовала, и пыталась дирижировать, шепотом, одними губами:

— Скажи ей что-нибудь… Поддержи. Скажи: «Люблю, целую…»

— Да ни в чем ты не виновата! Я во всем виноват. Ты умница, красавица, стойкий оловянный солдатик, я тебе благодарен за все, все…

— Ой, ты бы видел — красавица! — Галя хлюпала носом и не могла больше говорить. Слезы капали на будильник, который она все еще сжимала в руке.

Майя сидела за рулем новой иностранной машины, Андрей вглядывался в переулки и дворы, показывал, куда ехать. Город был безлюден и красив, как все города, пока спят. Ехали очень медленно.

Заслышав музыку, свернули к ночному клубу. На площадке много машин, но серой «Волги» среди них не было.

Стало понемногу светлеть. Спустились на набережную. Поднялись по крутой улице.

— И здесь я жила когда-то, — вспомнила Майя. — Коляску сюда поднимать — представляешь? Возила Ольгу на репетиции. Куда ее денешь? А как студия накрылась — все! Все наши спивались постепенно, а я с ребенком… не спилась.

— Мне даже странно, что ты водишь машину. Ты для меня еще там, понимаешь?

— Ага. Босячка с Абдуловки.

— Это ты другим рассказывай. Гордячкой ты была. Много о себе понимала…

— Да? Да… Знаешь, за границей излечивают от гордыни. Училась, как первоклашка, на разных курсах… — Она поморщилась, и без слов было ясно, что ей надоело «учиться на разных курсах». — Я многое умею друг мой Васин чему я научилась без тебя. Ой, покажи! — Она притормозила, остановились у перекрестка.