Не говори маме

Но Дима был уже здесь. Спокойно стоял за спинами и исподлобья наблюдал. А Оля замешкалась. Выронила папку, тянула за свитер своего знакомого бородача. Муравьев рванулся к нему из последних сил, как раненый зверь. Толпа обратилась в сплошной визг. «Милиция, милиция!», «Не связывайся!» Дима вдруг резко вынырнул из-за лотка. Подножка, захват, и вывернутая рука Муравьева сама выронила нож. Дима его поднял, поднял за шкирку тощего Муравьева, тряхнул и ударом ноги отшвырнул за поребрик.

И пошел, не оглянувшись, рассматривал трофей. Старый примитивный нож. Поморщился, кинул в урну. Возле этой каменной урны лежал неподвижно Муравьев с разбитой в кровь головой.

Ларс беспокойно ждал в машине. Вся компания, поменявшись местами, торопливо рассаживалась — Майя с Олей и собака сзади, Галя — рядом с водителем.

— Ты туда больше не пойдешь, — сказала Майя.

— Мам, что случилось-то? Подумаешь, алкаш вонючий. Ты его случайно не укокошил?

— А что с ним делать? — отвечал Дима нехотя. — Он каждый день у магазина бузит.

Свернули на шоссе и помчались.

— А был такой голубоглазенький, тихоня, — вспомнила Галя.

— Ладно, больше ни слова про Муравьева. Забыли! — приказала Майя и закрыла глаза.

— Его еще этот бородач отмутузил, я первая подошла и глазам не верю… — тараторила Галя.

— Тимурчик? — невзначай поинтересовалась Майя.

— Ага, — сказала Оля, обняв пса и расслабившись. — Мам, я с вами не поеду. Только до Абдуловки.

Все ясно, у девочки уже есть кавалер, и душой она далеко. Майя кивала молча, с закрытыми глазами.

За окном тянулись скучные промышленно-гаражные пейзажи. Прилепившийся к городу поселок совсем захирел. Пустыри да остатки бараков у заброшенной железнодорожной ветки. Старые вагоны, склады, два кирпичных, без окон без дверей, дома.

Майя осторожно переступала через доски вывернутого пола. Поглядывала наверх — не рухнет ли потолок. Оступилась, ударилась коленкой.

— Черт! А стены крепкие.

—Фу! — Галя зажала нос. — А здесь чем-то пахнет.

— Дерьмом, — сказала Оля. Остановились в темном помещении со следами человеческого обитания.

Чайник, колченогое кресло, дырявое корыто, стены исписаны во много слоев на разных языках. Майя щелкнула зажигалкой. Поверх чужих «факов» и наивных «Вова+Ира» — с размахом, крупно — «Бей жыдов, спасай Россию!» Оля засмеялась, подробным взглядом художника изучая настенную роспись,

— Мам, а разве жиды пишется через «ы»?

— Перепачкаешься, — Майя потянула Олю назад, в открытый с двух сторон коридор. — Иностранка в России.

— Нет, я читала у Достоевского…

— Тихо, там кто-то есть…

В другом конце длинного строения врубили веселую музыку.

— Бомжи, наверное. — Галя ковыляла сзади, зажимая нос. — Везде теперь бомжи расплодились.

— Ну почему бомжи? — разговорилась Оля, когда вышли на воздух и нашли облупленную скамейку в бывшем палисаднике. — Просто приезжие. Не все же могут за гостиницу платить. Ты сама вон сторожишь чужую собаку. — Ларс прибежал с какой-то дрянью в зубах, стал прыгать вокруг Оли. Женщины, подстелив газету, сели под чахлым деревом. — В прошлом году тут цыгане жили, а теперь молдаване, — просвещала их Оля. — Вон, вино привезли, продадут и уедут, а бригада останется, можно нанять.

— Ты откуда все знаешь? — изумилась Галя.

— А наши ребята вон там окопались, — показала Оля на соседний флигель. — Нежилые помещения теперь в городе знаешь почем?

— И ты тут была? Бываешь?

— А что такого? Вон, ваш Димочка пузырь тащит. — Олю явно забавляло, как взрослые, вылупив глаза, познают действительность. Дима вышел с пожилым дядькой, в двух руках — пластмассовые пятилитровые канистры с темным вином. Открыл багажник.

— Что он им… лапшу на уши… Дань собирает? — догадалась Майя. Галя приложила руки к сердцу.

— Почему лапшу? Он сдал помещение, — смеялась Оля. — Менты тут не ходят. Такой малый-малый бизнес. Мам, я к ребятам… Вон, там кто-то вылез. Там сегодня шашлыки, день рожденья. — Она живо вытащила свою папку из машины.

Дима уже заводил мотор. Покосился:

— А кто спасибо скажет?

И все вспомнили утренний скандал.

— Ой! Спасибо. — Она поцеловалась с собакой, чмокнула Майю. — Все, я помчалась!

— Прошу — больше ни слова про Муравьева, — сказала Майя.

Двухэтажный дом стоял в глубине участка и был еще не достроен, но огорожен глухим забором. Железные ворота гаража открывались прямо на улицу. Дима открыл дверь рядом с гаражом, потом ворота, и крупная дворняга сходу облаяла Ларса. Пока Майя знакомила собак, Галя прошлась по каменной дорожке среди ухоженных роз, восхищенно озираясь. Послышался голос хозяина:

— Динка, привяжи Руслана!

— Я посуду мою! — в нижнем окне, словно на картине, возникла восточная красавица. Она была в фартуке, отдраивала казан из-под плова, но улыбалась, как фотомодель. Андрей сам привязал собаку.

— А мы вас к обеду ждали. Гости уехали, не дождались. Димка, ты колючку привез? Туда неси!

Два мужика тянули по забору колючую проволоку.

— Димочка, ты бешбармак будешь? А то весь плов съели.

— Давай башмак! Ам! Гав-гав! — Дима подпрыгнул, изображая голодного пса, и побежал к рабочим.