Не говори маме

— Сеньора, я первая занимала, — пропищала она, подкравшись сзади, и протянула руки, чтоб прикрыть Майе глаза. — Тебя, конечно, могу пропустить… — Но парикмахерши почему-то дружно засмеялись, и шутка не прошла. — Не узнаешь, что ли? Приехала и не звонишь.

— Да некогда! Жизнь такая, видишь… Кручусь… Постричь тебя? Смотри, как я девочек постригла. — Майя ничуть не удивилась, будто виделись вчера. — Давай, садись, бесплатно постригу, по старой дружбе. Надо щит заказывать и проспект. Ольга вон нарисовала…

Парикмахерши у подоконника разглядывали эскизы. «Очи черные» — разными красивыми шрифтами и глаза, глаза на все вкусы, сто пар глаз и еще много глаз по одному.

— А буквы мне вот эти нравятся

— А глазки вот эти, точно как у Майечки! Она с вас рисовала?

Хор девочек, красивых и рослых, сопровождал просмотр эскизов тонкой лестью и искренним восхищением хозяйкой.

— Может, подкраситься? — Галя наконец уселась в вертящееся кресло. — Наверно, уже много седых? —

Всей спиной она чувствовала, что хозяйка спешит. Но делает исключение по старой дружбе.

— Хочешь, постригу, как тогда? Тебе шло.

— А ты помнишь?

— Еще б не помнить! Я ее постригла, первый раз в жизни, заметьте, чисто экспериментально, а она с этой стрижкой моего же дружка увела.

Хор девочек предупредительно хихикнул, Галя смутилась:

— Необязательно всем рассказывать.

— Сиди смирно! — Майя энергично намылила ей голову. — Потому и не звонила: мы с Васиным видимся каждый день, а вы с ним несовместимы.

— Почему? У нас нормально… Товарищеские отношения. Димка у него сейчас…

— Все я про тебя знаю.

Галя сидела с откинутой головой, с закрытыми глазами, и не видела, как по коридору деловой походкой приближался плотный юноша с мобильным телефоном.

— Майя Сергеевна, вам до вечера машина не нужна? Отец в конторе, могу соединить.

— Димка! — развернулась Галя и в зеркале увидела, как они уходят по коридору, ее сын набирает номер, передает Майе трубку.

Парикмахерши заметили ее обескураженный взгляд.

— Вот так, матери всегда узнают последними.

— Личный шофер и секретарь. А чего — мой вон тоже… — Началась добродушная женская болтовня, уборщица вступила, и единственная клиентка из-под сушки:

— Мой вон тоже — в бар устроился, а мне все врет.

— У Майечки у самой дочка работает, свои деньги хочет иметь…

— Извини, Галушка, мне надо отлучиться, — прибежала Майя, — тебя Вика пострижет, Виктория! Наш лучший мастер.

— Ничего не надо! Я раздумала. Не выношу запах парикмахерской.

— Да хоть посушись. — Майя поспешно собиралась. — Стрижка за мной.

— Так обсохну, на солнышке. И тебя Димка возит? И ты ему деньги платишь?

Майя, как всегда, ускользала, и Гале пришлось догонять.

— Плачу, но не балую.

— Ему ж поступать…

— Потом обсудим. — К крыльцу подкатила серая «Волга», теперь уже старая, но в приличном состоянии, и Дима вылез из нее открыть багажник — рабочие потащили оттуда какие-то мешки.

— Что это тебя потянуло на родину предков?

— Потом, потом. Ищу помещения, завязываю контакты. Тебя подвезти?

— Нет, я сама.

— Привет, мам, — кивнул Дима издали, закрыл багажник и сел в машину.

— Я в отпуск, послезавтра! — крикнула Галя вдогонку. — Хочешь… квартира пустая.

— Спасибо, я собаку сторожу… — Майя не договорила, они уехали.

Гладильная доска, раскрытый чемодан, тряпки, тряпки, тряпки, еще и обувь — не та, все не то, и лучший купальник тесен до неприличия, и утюг перегревается, а еще пятно на видном месте; как все женщины перед отпуском, Галя сбивалась с ног. Волосы торчали из резиновой шапки с дырками, она их красила «прядками», и вот-вот прядки перекрасятся, а пятновыводитель ничего не выводит. А босоножки малы и вообще не нужны на каблуках. И вдруг — звонок в дверь!

Глянула в глазок — Майя.

— Я сейчас… — накинула халат, заметалась по квартире.

— Извини, мы вдвоем, гуляли-гуляли… У тебя кошки нет? — Майя пришла с большим лохматым псом. — Ларс, сидеть!

Пес оказался воспитанным, слушался, а Галя продолжала метаться, расчищая путь в кухню.

— Заходи, очень рада… А кошка давно умерла. Кофе хочешь?

— Нет, чего-нибудь попить. Голубушка, а ты волосы не передержишь?

Галя достала припасенную на дорогу бутылку содовой, вдруг вспомнила, какая она смешная с прядками, побежала в ванную. Вся эта суета удачно скрывала ее несказанную радость.

— Да, горячая вода у нас бывает не всегда.

Но как раз закипел чайник, и неотложное мытье волос, и обещанная стрижка — все как-то кстати пришлось, чтобы вспомнить прежнюю дружбу.

— Да ты пойми, я только из-за Димки. С Васиным у нас никаких вообще… Я даже видела его с этой новой девочкой, ну, с женой.

— Пока что не жена, — поправила Майя, — но старается. У тебя ножницы есть поострее?

— Жена — не жена, меня это не колышет! Но он же купил себе эту иномарку, я в них не разбираюсь…

— Фирма купила, — уточнила Майя.

— А Димке дал «Волгу» — ну не кретин? Теперь он с этой «Волги» не слезает, вообще стал неуправляем, ему заниматься надо, он же в армию загремит…

— И загремит, — вздохнула Майя. — И ты будешь мать солдата. Не вертись, сядь прямо.

— Да, тебе смешно! Скажи своему водителю, что я ему больше справки доставать не буду.