Не говори никому. Беглец

— Вы можете отвечать? — спросил Димонте, демонстрируя притворную заботу.

Артуро кивнул.

Димонте осведомился, не заметил ли он в последнее время чего-либо необычного в поведении жертвы. Артуро ответил, что да, было. «Что было?» Странный телефонный звонок, который явно смутил Ребекку. «А кто звонил?» Артуро не знает, но где-то через час к Ребекке приехал мужик. Когда он ушел, Ребекка была вся на взводе. «А как звали мужика?»

— Бек, — ответил Артуро. — Она называла его Бек.

* * *

Шона засунула в сушку простыни Марка. Линда подошла и встала рядом.

— Марк опять намочил постель, — констатировала она.

— Ах, как ты наблюдательна!

— Перестань.

Линда отвернулась. Шона хотела извиниться, но передумала и промолчала. Когда они с Линдой расстались в первый и пока единственный раз, Марк начал писаться в постель. Позже семья воссоединилась, и мальчик, казалось, выздоровел. А теперь вот снова.

— Он чувствует, что происходит, — сказала Линда. — Напряжение висит в воздухе.

— И что ты хочешь от меня, Линда?

— Все, что ты можешь.

— Я больше не уйду, я обещала.

— Как видишь, этого недостаточно.

Шона скривила лицо и молча швырнула простыни в сушку. На что ей сдалась такая жизнь? Она преуспевающая топ-модель и просто не имеет права демонстрировать на людях мешки под глазами и потускневшие волосы. Надоело все. Надоел семейный быт, к которому она оказалась совершенно не готова, надоели дурацкие советы доброжелателей. Мало того что они с Линдой не совсем обычная пара. Так их угораздило еще и завести ребенка. Все это, вместе взятое, вызывало повышенный интерес и совершенно ненужную, навязчивую поддержку, которая лишь запутывала ситуацию. Раскол их семьи станет ударом по лесбийскому движению. Как будто разнополые пары никогда не разводятся! Шона не считала себя подвижницей и не собиралась жертвовать собственным счастьем ради достижения каких-то «высших целей». И пусть ее считают эгоисткой!

Интересно, а что думает по этому поводу Линда?

— Я люблю тебя, — сказала Линда.

— И я.

Они посмотрели друг на друга. Марк опять намочил постель. Шона не пожертвовала бы счастьем ради «высших целей». А вот ради Марка…

— И что мы будем делать? — спросила Линда.

— Что-нибудь придумаем.

— Думаешь, получится?

— Ты меня еще любишь?

— Знаешь ведь, что да.

— И веришь, что я самое яркое и восхитительное существо на этой Земле?

— Конечно, — сказала Линда.

— Я тоже верю, — улыбнулась Шона. — А еще я — шило в заднице.

— Не спорю.

— Но я — твое шило.

— Верно подмечено.

Шона шагнула к подруге:

— Я не создана для спокойной жизни, вокруг меня все бурлит.

— Ты на редкость сексуальна, когда бурлишь.

— И когда не бурлю — тоже.

— Заткнись и поцелуй меня.

И тут зазвонил домофон. Линда и Шона переглянулись. Шона пожала плечами, Линда надавила кнопку ответа:

— Да?

— Это Линда Бек?

— А вы кто?

— Специальные агенты Кимберли Грин и Рик Пек из Федерального бюро расследований. Разрешите войти и задать вам несколько вопросов?

Шона перегнулась через плечо Линды, прежде чем та успела ответить, и прокричала:

— Нашего адвоката зовут Эстер Кримштейн! Вы можете задать ей любые вопросы.

— Вы ни в чем не подозреваетесь. Просто…

— Эстер Кримштейн, — повторила Шона. — У вас наверняка есть ее телефон. Приятного вечера.

Шона выключила домофон. Линда с удивлением смотрела на нее.

— Что, черт подери, происходит?

— У твоего брата неприятности.

— Какие?!

— Сядь, я сейчас все объясню.

* * *

Раиса Маркова, сиделка деда доктора Бека, открыла на стук. Специальные агенты Карлсон и Стоун, теперь работавшие вместе с сотрудниками убойного отдела Димонте и Крински, предъявили документы.

— Ордер на обыск, — пояснил Карлсон.

Сиделка безропотно пропустила агентов в квартиру. Она выросла в Советском Союзе, и появление в доме людей в штатском не возмутило ее.

Восемь человек рассыпались по помещениям и прилегающей территории.

— Фиксируем обыск на видео, — приказал Карлсон. — Я хочу, чтобы все было законно.

Они действовали в спешке, пытаясь хоть на полшага опередить Эстер Кримштейн. Карлсон знал, что Кримштейн, как и большинство искусных адвокатов, вдохновленных делом О. Дж. Симпсона[9], цепляется к любому недочету полиции, как назойливый поклонник к поп-звезде. Карлсон, будучи не менее искусным сыщиком, пытался лишить ее этой возможности, документируя каждый шаг, каждое движение, чуть ли не каждый вздох.

Когда Карлсон и Стоун появились в студии Ребекки Шейес, Димонте им совершенно не обрадовался. Играло свою роль привычное противостояние между нью-йоркской полицией и ФБР, и мало что могло его прекратить.

Разве что наступающая на пятки Эстер Кримштейн.

И те и другие прекрасно знали: Эстер — не только ловкий адвокат, но и въедливый журналист, обожающий выносить сомнительные дела на суд публики. И те и другие не желали там оказаться. Это подгоняло их и заставило заключить своего рода альянс, отличающийся той же теплотой и дружественностью, что и арабо-израильские перемирия. Кримштейн дышала в спину, и старые счеты пришлось на время отложить.