Не говори никому. Беглец

Меня заставило затормозить простое совпадение. Несколько дней назад я наблюдал точно такой же случай в богатом пригороде Шорт-Хиллз в Нью-Джерси. Родители, хорошо одетые белые, приехали на навороченном «рейнджровере» и вбежали в приемную с шестимесячной дочерью на руках. Девочка выглядела так же, как и Ти Джей.

И никто не заподозрил отца.

Поэтому я и подошел к Тайризу. Он взглянул на меня так, что, случись это на улице, я бы перепугался. Здесь же Тайриз напоминал волка из «Трех поросят», когда тот пытался сдуть кирпичный домик.

— Ваш сын родился здесь? — спросил я.

Тайриз не ответил.

— Ваш сын родился в нашей клинике? Да или нет?

— Да, — смог выдавить он.

— Ему делали обрезание?

Тайриз сверкнул глазами:

— Ты что, типа гомик?

— Вы имеете в виду, что гомики бывают разных типов? — осведомился я. — Делали ему обрезание? Да или нет?

— Да, — проворчал Тайриз.

Я выяснил номер полиса Ти Джея и ввел цифры в компьютер. Прочел запись об обрезании: все нормально. Вот черт. И вдруг заметил еще одну: оказывается, сегодняшний визит Ти Джея в больницу не первый. В возрасте двух недель отец уже приносил его сюда с жалобой на кровотечение — у мальчика никак не заживал пупок.

То, что нужно.

Мы взяли кое-какие анализы, хотя полиция настаивала на немедленном аресте Тайриза, а тот даже и не возражал. Только просил, чтобы ему разрешили подождать результатов. Я попытался уговорить лаборанта сделать их побыстрее, но потерпел фиаско: как и большинство нормальных людей, я не умею разговаривать с бюрократами. В конце концов мне принесли анализ крови.

Диагноз, спасительный для Тайриза и убийственный для его сына, подтвердился. Бандитского вида отец действительно не трогал мальчика. У Ти Джея была гемофилия, которая и вызвала кровоизлияния. И теперь ребенок ослеп.

Охранники вздохнули, покорно сняли с Тайриза наручники и ушли. Тайриз остался стоять, потирая запястья. Никто и не подумал извиниться, не сказал ни единого теплого слова человеку, которого несправедливо обвинили в избиении своего, оказывается, ослепшего сына.

А теперь представьте: возможно ли что-нибудь этакое в престижном районе?

С тех пор Ти Джей — мой пациент.

Я вошел в палату, погладил мальчика по голове и посмотрел в его незрячие глаза. Другие дети отвечают мне взглядом, полным ужаса и обожания. Некоторые мои коллеги говорят, что малыши понимают происходящее гораздо лучше, чем думают взрослые. У меня другое объяснение: родители кажутся детям бесстрашными и всемогущими. И вдруг эти небожители попадают сюда и смотрят на меня, доктора, со смесью надежды и страха.

Представляете, какое потрясение для маленького ребенка?

Через несколько минут глаза Ти Джея закрылись, он погрузился в сон.

— Ударился о дверь, — объяснил Тайриз. — Вот и все. Слепой ведь, чего ж еще ожидать.

— Придется оставить его на ночь, — сказал я. — Все будет нормально.

— Как? — Тайриз смотрел на меня. — Как оно когда-нибудь будет нормально, если у него кровь не останавливается?

Я не ответил.

— Заберу я его отсюда.

Он явно не имел в виду больницу.

Тайриз полез в карман и вытащил пачку банкнот, однако я угрюмо выставил вперед ладонь и сказал:

— Зайду еще раз, попозже.

— Спасибо, что приехали, док. Я ценю.

Я чуть не напомнил ему, что приехал ради ребенка, а вовсе не ради него, но, как всегда, промолчал.

* * *

«Аккуратнее, — думал Карлсон, чувствуя, как учащается пульс, — только аккуратнее».

Они — Карлсон, Стоун, Крински и Димонте — сидели за столом в кабинете помощника окружного прокурора Лэнса Фейна. Фейн, амбициозный, юркий, похожий на ласку человечек, с изогнутыми бровями и таким желтым, восковым лицом, что оно, казалось, могло потечь при малейшей жаре, начал совещание.

— Пора сцапать этого придурка, — сразу же сказал Димонте.

— Минуточку, — остановил его Фейн. — Доложите мне все так, чтобы сам Алан Дершовиц[12] захотел бы упрятать его за решетку.

Димонте кивнул напарнику:

— Давай, Крински. Заведи меня.

Крински открыл блокнот и начал читать:

— «Ребекка Шейес была убита двумя выстрелами в голову, произведенными с близкого расстояния, из автоматического оружия калибра девять миллиметров. Оружие было найдено в ходе обыска в гараже доктора Дэвида Бека».

— Отпечатки пальцев? — осведомился Фейн.

— Нет. Зато баллистическая экспертиза подтвердила, что это тот самый пистолет, из которого была застрелена жертва.

Димонте ухмыльнулся и спросил:

— У кого-то, кроме меня, напряглись соски?

Брови Фейна дрогнули.

— Продолжайте, — кивнул он Крински.

— «В ходе того же обыска недалеко от дома доктора Бека в урне была найдена пара перчаток из латекса. На правой перчатке обнаружены следы пороха, а доктор Бек — правша».

Димонте задрал на стол ноги в ботинках из змеиной кожи и начал водить зубочисткой по губам.

— Да, милый, еще, еще! Мне так приятно!

Фейн нахмурился. Крински, не поднимая глаз от блокнота, облизнул палец и перевернул страницу.

— «На этой же перчатке найден волос, совпадающий по цвету с волосами Ребекки Шейес».

— О господи! Господи! — застонал Димонте в притворном оргазме. А возможно, и в настоящем.