Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Она велела мужу соорудить перекидные качели из доски, закрепленной поверх круглого барабана, который остался от старого бака в насосной. Не говоря ни слова, Дэйв последовал инструкциям Шелли. Кэти следовало наказать. У одного конца качелей они поставили ведро с водой.

– Вы двое стойте и смотрите, – приказала Шелли Никки и Шейну. Шейн прошептал на ухо Никки, что, хоть он раньше и думал, что положение Кэти хуже некуда, «это уже какая-то пытка».

Шелли привела Кэти, снова голую, из насосной. Она помогала ей идти, потому что к тому моменту Кэти передвигалась с большим трудом. Она совсем исхудала, и Никки, поглядев на нее, судорожно сглотнула. Кэти была вся сине-черная, и растянутая кожа дряблыми красными складками свисала с костей.

– Простите, – раз за разом повторяла она. – Пожалуйста, не надо.

– А ну заткнись, – заорала на нее Шелли. – Ты, бестолковый кусок дерьма, давай, слушай меня!

Кэти просила, умоляла. Смотрела на Никки и Шейна глазами, в которых явственно читалось «помогите же мне!».

Дэйв положил Кэти вниз лицом на доску качелей. Она пыталась от него отбиваться, но у нее не хватало сил. Дэйв скотчем привязал ее к доске, замотав, словно мумию.

Шелли дала мужу сигнал, и он опустил Кэти лицом в ведро с водой. Они не собирались ее утопить – надо было только заставить Кэти слушаться Шелли.

Помочь ей исправиться.

Когда пытка началась, Шелли отправила Никки с террасы следить за дорогой, и та сразу убежала туда. Шейну велели идти к забору и слушать, не долетают ли крики Кэти до соседей. Сэми стояла на часах во дворе.

Они слышали, как их мать смеется над Кэти. Обзывает ее тупицей. Жирдяйкой. Уродиной.

– Ты просто мусор, Кэти! Тебе надо стать человеком.

Никки пыталась не слушать криков Кэти, когда ее голову поднимали над водой, прежде чем погрузить обратно. Голос Кэти звучал глухо и больше напоминал хрип, чем настоящие крики, когда она пыталась отдышаться и молила о пощаде. Никки стояла на своем посту, пока ее мать выкрикивала приказы, а Дэйв топил Кэти. Эта шокирующая сцена, словно из фильма ужасов, никак не вязалась с идиллическими картинами загородной жизни. Яблоневые деревья. Лошади на пастбище. И голая женщина, привязанная к доске, которую раз за разом топят в ведре с водой.

Наказание продолжалось недолго. Возможно, минут десять. Но этого хватило, чтобы образ Кэти, голой, связанной, зовущей на помощь, навсегда отпечатался у Никки в памяти.

Позднее Шелли окрестила эту процедуру душем, или купанием. Ее лучшая подруга плохо следила за собой, поэтому Шелли с Дэйвом пришлось придумать, как ее вымыть.

Никто из очевидцев той сцены так, естественно, не считал. Она не имела никакого отношения к купанию Кэти.

«Маме приятно было измываться над Кэти, – рассказывала Никки, сидя вечером в своем доме в пригороде Сиэтла, пока ее дети играли на улице, а она в памяти вернулась в те времена, когда была подростком в Реймонде. – Я не могу сказать почему, но ей точно нравилось. Но та пытка больше не повторилась. «Качели» убрали прочь. Больше мы никогда их не видели».

Избиения. Утопление. Бесконечные дни в насосной. Шелли проявляла исключительную изобретательность в том, что касалось издевательств над Кэти. Как будто Кэти вообще не была человеком. Шелли обращалась с ней, как худший садист с беззащитным животным. Кормила испорченными продуктами из холодильника, которые перемешивала вместе в блендере.

– На-ка, выпей коктейль, Кэти!

Руки Кэти тряслись, когда она брала стакан и смотрела на его серо-коричневое содержимое.

Шелли заглядывала ей в глаза.

– Ну что, вкусно?

Кэти покорно пила жижу, состоявшую из испорченного фарша для гамбургеров и других просроченных продуктов.

– Да, очень, – говорила она. – Спасибо, Шелли.

В другой раз Никки видела, как ее мать наполнила детскую чашечку солью из кухонного шкафа. Она не знала, зачем Шелли это делает, и ей стало очень любопытно. Шелли позвала Шейна ей помочь, и он сделал, как было приказано. Никки побежала за ними к насосной. Она старалась держаться на расстоянии, поэтому предпочла затаиться в траве и поглядеть, что будет после того, как мать отопрет дверь.

Шелли протянула чашечку Кэти, которая к тому моменту даже встать без посторонней помощи не могла.

– Давай, съешь эту чертову соль!

Кэти жмурилась от яркого дневного света.

– Нет.

Шелли сказала, что соль ей поможет.

– Это от твоих отеков на ногах.

«Я, конечно, не была врачом, но могла с уверенностью сказать, что соль никак не поможет Кэти, – вспоминала Никки. – А мать вела себя так, будто и правда пытается лечить ее. У нее всегда было объяснение тому, что она творила с Кэти».

Кэти пыталась сопротивляться, что было для нее нехарактерно. Обычно она сразу покорялась.

– Я не хочу.

Но Шелли не собиралась уступать.

– А ну ешь! – закричала она. – Все, до самого дна, Кэти!

Кэти держалась из последних сил. Но, как обычно, не смогла устоять против стальной воли Шелли.

Никки не видела Кэти с места, где пряталась в траве, но слышала, как та отказывалась съесть соль и как мать с Шейном кричали на нее.