Не говорите Альфреду

В день Святого Андрея я прибыла в «Ритц». Когда я распаковалась и приняла ванну, у меня еще оставалось примерно полчаса до назначенной встречи. Заняться было нечем, поэтому я спустилась вниз, села на один из тех маленьких диванчиков под альковом, где регулярно усаживалась всю свою жизнь, и заказала бокал хереса. Не имея собственного дома в Лондоне, я всегда находила «Ритц» приятным, приезжая сюда на день или на пару ночей; это было место, где можно встречаться с людьми, оставлять посылки, писать письма или спрятаться от дождя. Он и сейчас, спустя годы, не изменился. Кружевные салфеточки все так же прикреплены к креслам шпильками, фонтан журчит, как и пятьдесят лет назад. Полы устланы толстыми коврами. И повсюду царит атмосфера роскоши и благополучия. Как и в парижском «Ритце», владельцы были достаточно умны, чтобы не менять убранство, спроектированное Ш. Мевесом, превосходным архитектором, нанятым С. Ритцем. Мне говорили, что покойная леди Колефакс однажды отказалась от заказа переоформить первый этаж, заявив, что было бы неправильным что-либо переделывать.

Я потягивала херес и размышляла о непомерной длине человеческой жизни и любопытных поворотах, какие она совершает, причем ход этих мыслей всегда навевало какое-то место, с которым я сталкиваюсь давно, с нерегулярными интервалами. Многих людей огорчает краткость жизни; меня же, напротив, поражает, как долго она длится. Чем дольше, тем лучше. Как я и надеялась, Париж излечил меня от проблем среднего возраста. Если порой я там тревожилась, то не чувствовала себя подавленной, скучающей или бесполезной, как это бывало в Оксфорде. Я справлялась с работой гораздо тщательнее, чем ожидала. Я не поцеловала президента, не погасила Вечный огонь, и даже, насколько знаю, не совершила никакой серьезной оплошности. Поскольку я не застенчива, а большинство людей, с которыми я встречалась, занимались ответственной, а значит, интересной работой, мне было совсем нетрудно общаться с ними. Филип поделился со мной парой полезных уловок. (Слова: «Я полагаю, вы очень устали, господин министр» «открывали шлюзы».)

Альфред имел несомненный успех с французами, что бы там ни утверждал Мокбар. Он больше соответствовал их представлению об англичанине – неторопливом, серьезном, неразговорчивом, чем сэр Льюис, который любил побивать их на их собственном поле. Все мои переживания касались только детей. Тревоги Альфреда были серьезнее. Он был обязан оказывать давление на французов, добиваясь создания Европейской армии, хотя сам к этому времени убедился в ее неприемлемости. Острова Менкье также по-прежнему доставляли ему много проблем. Однако министр, мистер Грейвли, был, похоже, вполне удовлетворен тем, как решались эти дела. Американцы уверили его, что с Европейской армией все в порядке. Он считал, что сам уже убедил месье Буш-Бонтана отдать острова и что сейчас их переход к Британии – лишь вопрос времени.

От этих мыслей меня отвлекли двое мужчин, которые прошли мимо моего дивана.

– Когда я явился на фабрику, – говорил один, – мне сказали, что семь девушек залетели – ну, в смысле забеременели. Это все новая немецкая машина.

– Ничего удивительного, – усмехнулся другой, – эти новые немецкие машины просто бомба.

Я в своей жизни нечаянно подслушала много мимоходом брошенных замечаний, но ни одно из них не озадачило меня больше. Размышляя над ним, я увидела три фигуры, семенящие в мою сторону от входа с Арлингтон-стрит. Несмотря на стильную одежду, спутать их видовую принадлежность было сложно. Со своей сутулой, беспечной походкой; вялыми ладонями, будто отделенными от длинных, разболтанных рук; с приоткрытыми ртами и дрожащими фигурками, словно их одежда, чересчур маленькая, совершенно их не грела, они бы, несмотря на всю маскировку, даже на Луне мгновенно распознавались бы как итонцы. Передо мной были элегантные, воспитанные англичане, какими я так страстно желала видеть своих сыновей; этот образ, знакомый мне с ранней юности, казался таким правильным, и его мне не хватало в грубой, скороспелой мужественности двух других моих мальчиков. Чарли и Фабрис сменили одежду, но не отказались пока от своей индивидуальности. Какое облегчение!

Глава 18

– Мы не думали, что опаздываем.

– Вы не опоздали. Это я пришла раньше.

– Красивое платье, мам. Мы принесли тебе цветы.

– О, как мило. Большое спасибо… Розы! – (Но это было довольно скверно – розы дороги в день Святого Андрея; вероятно, у них еще оставались какие-то деньги.) – Мои любимые! Отдай цветы портье, хорошо, Чарли? И попроси поставить их для меня в вазу. Ну вот… идемте обедать.

Я подумала, что мальчики так же сильно смущены, как и я, и рассчитывала, что еда всех нас раскрепостит. Они заказали, как я и ожидала, копченую семгу и жареного цыпленка, а затем вежливо попытались сделать так, чтобы я почувствовала себя непринужденно.

– Ты хорошо долетела?

– «Виконтом»?

– Видела новую пьесу Ануя в Париже?

– Вы читали «Пинфолда»?