Не говорите с луной

Сазонова пришлось вытаскивать из промоины, когда он решил разведать ситуацию самостоятельно, пройдясь по самому краю оврага. От выбитого утром проезда не осталось и следа, и само препятствие стало шире.

Отплевавшись песком, старший лейтенант улыбнулся:

— Рвать надо! Не впервой. Дашь старшину?

— Костюк!

Старшина примчал сразу.

— Костюк, поступаешь в полное распоряжение старшего лейтенанта Сазонова.

— Есть, товарищ командир.

— Серёга, программа следующая, — обращаясь к солдату, начал начальник заставы, — аккуратно, тихонько разносишь к еб…ям эту яму, чтобы мы могли проехать. С тобой пойдут два моих бойца, Лазаренко и Талаведин. Они подстрахуют тебя, если вдруг засыплет. Действуй! А мы пока задком за сопочку двинем, чтобы каким булыжником не получить по черепу.

Сухой, бездымный взрыв расплющил овраг. Резкий треск, отразившись от каменистого склона близкого холма, расплескался по бурной поверхности реки, утонув в рокоте воды.

— Чем это ты так? — спросил Костюка Александр, когда солдат сматывал катушку с проводами от детонатора.

— За зиму с той стороны по нам мин накидали. Соточки (имеется ввиду диаметр мин, близкий к 100 мм). Я насобирал неразорвавшиеся — завязли в глубоком снегу. Вот и использую в качестве подрывных средств. Свои мины курочить не хочется.

Взяв хороший разгон, по тому месту где только–что был глубокий овраг, первым прошла «четыреста вторая», правда, без десанта и Залобова. Ефрейтор провалился в беспамятство сразу после того, как ему вкатили тюбик промедола. Его бережно переносили в плащ–палатке бойцы отделения под присмотром Сазонова. Проезжая по сырому пятну рыхлого грунта. БМП стала проседать. Зинатулин же не стал ускоряться, а, наоборот, замедлил ход — этот механик–водитель всё больше и больше нравился Левченко. Когда оседание прекратилось, машина ещё пару раз дала взад–вперёд, утрамбовывая колею. Остальная броня, уже груженная скарбом и людьми, прошла без каких–либо проблем.

Под конец пути «Четыреста вторая» долго взбиралась по дороге на довольно крутой глинистый холм, натужно рыча мощным двигателем, и обдавая сидящих на броне бойцов густым сизым дымом выхлопа. Когда утиный, тяжёлый нос БМП вывесился и покачался на вершине, проваливаясь затем на не менее крутой спуск, в небольшой низине открылась взгляду, запертая с трёх сторон такими же крутыми холмами, база N2‑й пограничной заставы. С пяток глиняных строений с покатыми стенами, окружённых по периметру низенькими, почти размытыми дождями, дувалами, окопами и капонирами, в которых стояли один БРДМ и БМП. КПП заставы состоял из шлагбаума — выкрашенной красными и зелёными полосками кривой жерди, и поста, «грибка», под которым, укрываясь от палящего солнца, стоял боец при оружии, в маскировочном комбинезоне разведчика и фуражке с зелёной тульей на голове.

— Открывай, Соткин! — крикнул Сазонов, едва они подкатили к шлагбауму. Жердь тотчас взлетела вверх, освобождённая от привязи, и подброшенная привязанным в качестве противовеса негодным катком от БМП. — Позови Ванькина. У нас «сотый».

Офицеры соскочили с брони у КПП, и машины поехали дальше, вглубь территории заставы, где остановились, и солдаты тут же начали разгрузку, не дожидаясь команды.

— Вот мы и дома, Саня, — обведя рукой вокруг, сказал Сазонов. — Ни цветущих садиков, ни плаца, ни беленных бордюрчиков и стен. Всё как есть натуральное. Принимай. Теперь это и твоё, и моё хозяйство.

Стоящий на КПП солдат, коротко переговорив с кем–то по портативной рации, подошёл к офицерам.

— Командир, Санькин и Андреев будут минут через двадцать. Уже вышли с «Четвёртого».

— Хорошо, Соткин. Иди на пост. Когда сменяешься?

— В двадцать ноль–ноль.

— Не торопись с отбоем. Ты будешь нужен сегодня вечером. Коротко кивнув, солдат вернулся в тень под «грибок». Офицеры прошли немного дальше по территории. Из группы солдат, занимающихся разгрузкой техники, неся в одной руке свою тяжёлую парашютную сумку, а другой непрерывно отряхиваясь, выкатился горошком миниатюрный и гладкий майор Супрун, сразу направляясь к Сазонову и Левченко.

— Из всех достопримечательностей могу отметить вот эти две шелковицы, — проводил экскурсию Виталий, указывая на два огромных старых дерева, раскинувших свои густые и невероятно широкие кроны сразу над двумя небольшими строениями. — Справа от них наши апартаменты, слева склад с имуществом. Не знаю, сколько лет этим деревьям, но плодоносят они щедро! Собираем ягоды, делаем компоты и джем. Наш Крошка умеет так, что можно съесть не только с пальцами, но и по локоть. Уверяю тебя. Одно неудобство: когда ягоды поспевают от ос и шершней спасу нет! Бьют жалом при любом удобно случае! Меня раз тридцать прошлым летом ужалили… Напротив казарма. Рядом с ней ледник. Потихоньку за зиму натаскиваем лёд, потом храним там скоропортящиеся продукты. В жаркие ночи можно затянуть в казарму глыбу. Тает, вода высыхает, но немного прохладно. Иначе бойцы не высыпаются.

— А кухня, столовая?

— Ну, о таком комфорте мы и не мечтаем. Едим в казарме. Там столы стоят и скамьи. Кухня немного дальше, за шелковицами. Две полевых