(Не)идеальная девочка (СИ)

Хватаюсь за новую стопку, которую подставил услужливый бармен, но "друг" вышибает её из рук. Смотрю как водяра растекается лужей по деревянной стойке и расползаюсь вместе с ней. Плыву по краям, теряя очертания похуистичной скотины. Было бы похуй, не сидел бы здесь, а добивался Насти всеми способами, потому что хочу её до скрежета в зубах, до звона в яйцах, до полного отупения. И, блядь, самое поганое, что это не голая похоть. Я её в своей жизни хочу. Не просто видеть, как она мелькает в коридорах или во дворе. Хочу быть там с ней. Обнимать, целовать, гладить шикарное тело. Хочу не просто слышать её отдалённый смех. Чтобы для меня смеялась. С этими своими мозговъебательными ямочками на щеках. Только для меня. Чтобы моей была. Чтобы я её после учёбы домой отвозил. Чтоб мне жаловалась на засранцев, которые обижают. Со мной радовалась достижениям и делила поражения. Но она этого не хочет.

"Она замуж через месяц выходит!"

— Бляяя… — утыкаюсь лбом в прохладное дерево и зарываюсь пальцами в волосы.

— Допёрло, наконец? — тычет мне в руки бутылку минералки Тоха. — Смирись, Артём, и отпусти её. Пусть своей жизнью живёт. Не порти девчонку.

— Может уже заткнёшься, профессор хренов? И без тебя тошно! — рычу, отпивая из бутылки.

Холодная жидкость растекается по горлу, но тут же шипит и испаряется, встречаясь с внутренним пожаром.

Так дерьмово мне не было уже очень давно.

Почему я, долбоёб последний, только цеплял её, стараясь вытащить из этого кокона устоев и правил вместо того, чтобы нормально подкатить, пока был шанс? Впрочем, ответ заключается в последнем вопросе: я — последний долбоёб. Всё ждал, не пойми чего. Пока сорвётся, откроется, выкажет хоть какую-то живую эмоцию. Молодец, блядь, дождался!

— Слушай, давай свалим с этой тухлой тусовки. И без неё хреново.

— Да уж, хуже быть не может. — сипло отзываюсь в ответ.

Голосовые связки срабатывают на разрыв, даже от этого слабого усилия что-то из себя выжать.

— Может. — буркает Арипов и кивает головой мне за плечо. — Волчинская на сто восемьдесят.

Сажусь вполоборота и смотрю на Карину. Высоченные шпильки. Платье, едва прикрывающее задницу, из которого, практически, вываливаются её силиконовые сиськи.

Закрываю глаза и отрубаю, к чертям, мозг.

— Слушай, Тох, ты только не тормози меня, ок? — выбиваю ровным тоном, поднимаясь на ноги. — Пойду к ней подкачу. Мне сейчас надо башку другим забить.

— Ага, и член в другую дырку. — ржёт этот урод. — Топай уже.

Нетрезвым шагом подхожу к девке, хватаю за талию и впечатываю в себя. Ноздри сразу улавливают сладкий запах духов, и меня начинает воротить, но сейчас мне это необходимо.

Без предисловий засовываю язык ей в рот, пока не успела развизжаться. Хватаю лапами за ягодицы и вжимаюсь членом. Она трётся об меня, как сука в течке, но видимо, повыёбываться важнее, потому что упирается руками мне в грудь и отталкивает.

— Северов, ты пьян! И вообще я же сказала, чтобы ты ко мне больше не приближался. К идеалке вон своей иди! — расходится Карина.

За эти слова она ещё ответит, но не сейчас.

— Заткнись уже, Волчинская! — грубо затыкаю и начинаю трахать языком её рот.

Тащу к ближайшему дивану, на котором сосётся какая-то парочка.

— Съебались на хуй! — буркаю, бросая косой взгляд.

— Отвали, урод! — раздаётся гонористый голос откуда-то снизу.

— Чё, блядь, сказало, дерьмо собачье? — хватаю пацана за грудки и поднимаю пока наши глаза не оказываются на одном уровне, а его ноги не начинают безвольно болтыхаться в воздухе.

— А, Север, это ты? Прости не узнал. Мы уходим уже. — бубнит, предпринимая попытку вырваться.

Отшвыриваю в сторону, где визжит его девка, и тяну свою на кожаную обивку. Толкаю и без лишней возни запускаю руку под платье. Она уже вся мокрая, но продолжает возмущаться.

— Не надо Артём. Не здесь. Столько людей. Увидят же.

— Тогда сверху садись. — буркаю приказным тоном и опускаюсь задницей на диван, раскидывая руки по спинке.

Недовольно поджимает губы, но всё же падает сверху, широко расставив ноги, отчего платье задирается по самое "не хочу".

Вот вам и "люди увидят". Шлюха и в Африке шлюха.

Елозит мокрой промежностью по паху, но легче ни черта не становится. Тянется к губам, но я отворачиваю морду. Весь этот слюнообменник не для меня. Только для разминки, а дальше пускай своими губёхами член обсасывают, а не в рот мне лезут.

Карина начинает активнее двигать бёдрами, в надежде получить разрядку. Расстёгивает мои джинсы, выпуская наружу налитый кровью член и скользит губами по шее. Высовывает язык и облизывает то же самое место, где прикасались губы моей идеальной девочки.

Такие мягкие, тёплые и несмелые. Будто она сама с собой боролась, сомневалась в правильности своих действий и того, что между нами происходило. Нет, ну не показалось же мне это. Между нами есть что-то. А что если она…

— Повтори! — голос эхом разносится по, мгновенно притихшей, комнате.