Не имея звезды (СИ)

Парнишка обернулся и увидел, что на соседней парте сидит Дамблдор, буквально обезоруживая своей непосредственностью. Директор, как всегда, пребывал в хорошем расположении духа и, улыбаясь в свою длинную бороду, пожевывал очередную сладость.

— Можно спросить, мальчик мой, что же вы там увидели, раз решили изобразить обезьянку?

Глаза волшебного дедушки привычно мерцали, а очки-половинки отражали свет полной луны. Натурально Гендальф, разве что вместо посоха любопытная на вид палочка.

— Эээ, — только и произнес мальчик. — Себя, профессор.

— Себя? — кажется, Дамблдор был удивлен, даже поражен.

— Ну, я, конечно, многого не знаю о магии, — протянул Ланс, — но разве в зеркале я должен был увидеть кого-то другого?

— Возможно... Герберт, вы прочитали надпись?

— Да, но мне лень было её разбирать.

— А вы попробуйте, — лукаво подмигнул директор, закидывая в рот апельсиновую дольку, а через секунду другой рукой — лимонную. Видимо, он так и не смог определиться.

Мальчик снова повернулся лицо к зеркалу, поднял голову и внимательно всмотрелся. Все оказалось весьма просто. Стоило лишь прочитать текст задом наперед.

— Я показываю не ваше лицо, но ваше сокровенное желание, — произнес парнишка, а потом запаниковал. — Профессор! Я к нему даже не прикасался! Честно, не я ломал этот артефакт!

Дамблдор замер, а потом засмеялся своим немного хрипящим от старости смехом.

— Ох, Герберт, вы в своем репертуаре, — утирая слезы и вытирая уголком мантии очки, сказал дедушка. — Пожалуй, с зеркалом все в порядке, потому что я все так же вижу в нем себя вместе с шерстяными носками. А вот с вами... Что ж, думаю, я рад, что вы счастливы.

— Счастлив? — переспросил мальчик.

— Да, счастливы, — кивнул директор. — Это зеркало заглядывает в душу смотрящему в него и выуживает из неё самые потаенные, горячие и сокровенные желания. Но счастливый человек, заглянув в него, не увидит ничего, кроме самого себя.

Мальчик покивал, повернулся к зеркалу. Он долгое время вглядывался в собственное отражение, а потом начал тщательно тереть подбородок. Так всегда бывало, когда Ланс принимался за мозговой штурм. И в своих штурмах мальчик применял тактику «истина в сумасшествии». То есть, найдя самую идиотскую теорию, стоит как можно дольше над ней размышлять, и, в конце концов, ты найдешь верный ответ.

— Я не согласен, — наконец произнес мальчик.

— И какова ваша точка зрения? — мягко поинтересовался директор, поглаживая мышку, заснувшую у него на ладони.

— Мне кажется, что зеркало не показывает желания в нескольких случаях. Например, если не знает, что показать. Так, если человек страстно желает не что-то одно, а несколько вещей.

— Очень интересно, — задумался директор. — Пожалуй, не могу с вами не согласиться, но вы продолжайте.

— Так же, если человек желает что-то метафизическое или метафорическое, например счастье во всем мире, то зеркало так же будет отражать лишь его облик. Есть и третий вариант: если человек банально не знает, чего пожелать, что есть отсылка к первому варианту, потому как в таком случае все желания равноценны.

На какое-то время в классе повисла тишина. Директор убрал заснувшую мышку в клетку и аккуратно закрыл дверцу.

— Мне кажется, послушав вас, леди Ровена искусала бы себе все локти, наблюдая за зеленым гербом на вашей груди, — блеснул глазами Дамблдор. — И все же, думаю, вы не станете отрицать, что и счастливый человек так же увидит лишь себя.

— Да, не стану.

— Тогда возникает вопрос: хотите ли вы считать себя счастливым?

— Эмм, простите, профессор, мне не очень понятно...

— Ох, не страшно, мальчик мой, не страшно, я объясню. Видите ли, сейчас вы стоите на своеобразной развилке. Слева от вас, находятся ваши логика, ум и проницательность, а справа — все то, что не поддается разуму. Так вот, пойдя в одну сторону, вы примите тот факт, что имеете несколько равнозначных желаний или одно метафизическое или метафорическое. А пойдя в другую, вполне возможно, сочтете себя счастливым человеком.

Мальчик задумался. С виду простой, вывод был таким глубоким и сложным, что от размышлений заболела голова.

— То есть, — размерено, чуть ли не по слогам проговорил парнишка, — все опять зависит лишь от меня и моего выбора?

— Конечно, Герберт! — воскликнул директор. — В магии все и всегда зависит лишь от самого мага и его выбора.

— Тогда мне очень многое непонятно, — выдохнул мальчик. — Хотя бы то же деление на разные отрасли по типу Темной и Светлой магии. Ведь если все зависит от выбора и самого мага, то это, да и многое другое — полный бред.

— И вновь вы совершенно правы. Но видите ли, в чем дело... Парадоксы магии для того и существуют, чтобы человек не забывал о выборе.

— И даже в этом вашем изречении заключен парадокс: выбор рождает парадокс, который помогает нам помнить о выборе.