Не исчезай

Текст – воплощение упоительных сочетаний. Язык – пластичный и все же неподваластный инструмент. Надо всего лишь расставить слова так, чтобы было невозможно поставить их иначе. Но язык брал в плен. Текст ускользал, подобно шелку из-под исколотых пальцев белошвейки. Неумелая швея, она пыталась смастерить роман, имея в запасе лишь горсть рассказов и стихи своей юности. Но большой текст обязывал к бо́льшему. Боязливо ныряла в сочинительство – и страшилась расплаты. Задумавшись о судьбе литераторов (о себе, например), горевала: почему так неудачно складывается писательская жизнь? Почему среди пишущих так много несчастных, отчаявшихся, подавленных; почему так высок уровень писательского, поэтического суицида? Так много алкоголиков, неудачников, озлобленных, разочаровавшихся нытиков… Означает ли это – у пишущего, сочиняющего, бросающего в жерло творческой печи обыкновенную человеческую судьбу, исчезает четкая грань между черным, серым, белым, между добром и злом, праведностью и подлостью? Остается один лишь… страх? Перед ординарностью?

Главная героиня ее истории напрашивалась сама – из реальной жизни. Младшая годами N – озорная, экспериментирующая, ищущая опасностей, рискованных забав. Женщина без страхов (так думала Люба). Без угрызений совести. Отведавшая приключений и проказ – безотчетная, неподотчетная Лилит. Или это сработала сложная система ассоциаций: Набоков и Лаура? Кто в данном случае Лилит – N или L?

Начитанная Люба была знакома с двумя легендами о прекрасной, опасной женщине по имени Лилит. Литературный, западный образ – это миф о непознавшей порока изначальной, первой женщине, несущей неземное, ненасыщающее наслаждение. Не есть ли Лилит – само творчество?

Согласно второй (на самом деле – первоначальной, изначальной иудейской истории), Лилит таинственным образом превращается в демона в женском обличье. Крадет младенцев, высасывая из них душу. Господь сотворил Лилит из того же праха, что и первого человека. Но Адаму первая жена не пришлась. Спорила, возражала. Думала – равная. Пришлось ей покинуть суженого, уйти на задворки человеческой истории. В литературу. Может, именно поэтому превратилась в ведьму прекрасная Лилит?

6

Впервые Люба погрузилась в эту страшную, чарующую историю, когда, будучи еще подростком, поглощая подряд все книги, которые бабушка с дедушкой (без задней мысли, всего лишь стремясь заполнить пространство стенных шкафов старой квартиры) поставили на полки. Здесь она провела первые шестнадцать лет жизни. Переходя от «Джен Эйр» к «Консуэло», перечитывая Джека Лондона и О. Генри, наткнулась на толстые тома Анатоля Франса. Книги были в темно-зеленом переплете. Новелла так и называлась – «Дочь Лилит».

Писательница L, по тем временам – Любочка, просто Люба, жила с мамой и приходящим, но навеки любимым папой. Папой, который, зачав ее, переместился по жизни в другую плоскость, чужую реальность – к женщине неприятной, Любе почти ненавистной.

Папу звали Стас. «Стасенька» называла его мама. Был он лысоват, суетлив, но для одиноких женщин чем-то привлекателен. Тем ли, что любил поэзию, театр. Пониманием ли женской страстной натуры. Понимал, поскольку и сам был романтичен, порой плаксив, по-женски беспечен. Зачал Любу. Зачал еще двух мальчиков для второй жены. Мечтал уехать в Америку. Писал стихи.

С поэтической частью жизни у Любы было все в порядке. Папа писал свои вирши. Мама записывала их в тонкую тетрадку. Еще у нее были блокноты, отведенные для Волошина, Цветаевой и Гумилева. К маме – или к Любе? – папа, казалось, приходил-то, чтобы поговорить о стихах, поделиться новыми творениями. У Любы осталось в памяти – папа декламировал Блока:

Я не люблю пустого словаря,
Любовных слов и жалких выражений:
«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «На веки твой».
Я рабства не люблю…

Люба думала: папа ушел от мамы, не желая быть ее рабом, не хотел быть зависимым от настроений, жалоб. От чужой женщины, матери двух смешных мальчишек, уходил обратно к маме – видимо, вновь избегал рабства. Любе папа нравился, но она не знала, нравится ли ему она. Учил ее слушать, любить стихи. Люба отвечала ему трепетной поэтической взаимностью.