Читаем Не исчезай полностью

– Я знаю! – Вскочила и подошла, дотронулась до руки. Большие, натруженные руки крестьянина. – Я тоже! Куда бы я ни пришла работать, мне кажется, что я уже не существую вне этого места. Не существую вне моей семьи, ребенка, желаний мужа…

– Глупости! Люба, ты неумна. Прости меня, девочка. Но при чем здесь ты? Я тебе рассказываю… Впрочем, пусть будет, как ты хочешь. Какая разница? Так слушай, я сам себе не доверял. Я стал ощущать, что лишь от меня самого зависит понять, есть ли во мне этот дар, могу ли я, смогу ли я. Если прежде мое мнение о себе зависело от моих учителей, включая мать…

– И твоего отца, твоего умершего отца, да?.. – опять прервала его Люба. – Ты боялся, хотел ему доказать…

– Чушь! Не прерывай меня. От меня одного зависело… Ну вот, сбила! Я говорил, что тогда для меня стал важен мир писательский и пишущий. Я стал зависим от тех, кто писал до меня.

Оглядывалась – здесь ли Роберт? С кем говорила? За кем записывала? Истинный Роберт или призрак поэта – его ли это голос? Слова, суждения? Смех? Чья это горечь?

<p>9</p>

Лоуренс Томпсон написал монографию в трех томах. Поэт и деспот. Жестокий муж и безответственный отец. Поклонницы. Всеобщее признание. Фрост, безумно жаждавший славы. Комплексы и стремление доказать всему миру, что талантлив. В ответ на все унижения (объяснял Томпсон), после долгих лет безвестности, когда не был способен зарабатывать на жизнь, чтобы обеспечить семью. На протяжении тридцати лет Лоуренс постоянно переписывался с Фростом, считался учеником, другом семьи. Не раз останавливался у него в доме, подолгу жил с Фростами – запросто, словно родственник, член семьи. В одном из писем он написал Роберту: «Это истинная правда – я вас люблю». Но от любви до… Ученик не остался в долгу. Припомнил своему великому учителю все унижения, обиды. Спроецировал на него свое неприятие… Получился позер, мелочный, злобный, готовый воспользоваться поэтической формой, чтобы «сбежать от замешательства в идеализированные позы». Томпсон создал биографию, в которую многие поверили. На потребу завистливого обывателя, жаждущего низвержения прежних кумиров, чьи строчки заставляли тебя заучивать в детстве. Чьими формулировками пользуешься и по сей день – строчки всплывают и там и сям. И вот уже, покопавшись в прошлом, мы извлекаем на свет, на общее поругание, нелицеприятные скелеты из пыльных шкафов поэта. Лишь некоторые ученые мужи продолжают писать, реабилитировать Фроста. Воссоздают, очищают образ поруганного поэта.

Между тем низвержение литературных кумиров становится модным. Фрост далеко не одинок, а компания Томпсона пополняется все новыми тружениками на сей ниве – где же еще зарабатывать себе литературное имя? Томпсон утверждал, что поэзия давала возможность Фросту «наносить ответный удар или наказывать». Кто наказывал и кого? Кто наносил «ответный удар»? Мститель, жаждавший триумфа над обстоятельствами, отмщения всем, кто не пожелал его признать, походя или намеренно обидел.

<p>10</p>

У Любы на душе тихое бабье лето. Золотистым светом пронизан день; ночь – бархатная, насыщенная обещаниями, пронзительной мечтой. Люба пишет вновь, чувствует вновь, живет, дышит; грудь вздымается, ресницы опускаются долу. Ах нет, не тихое бабье лето; это пекло. Под ресницами у нее – пламя. Бредет по улицам, словно дремлет. Машину ведет так, что ей гудят возмущенно и справа и слева. Любе все нипочем. Роберт Фрост поселился в ее мыслях, в сердце, в супружеской постели. О Роберте она пишет, о нем же мечтает, его ждет, книги о нем читает. Разыскивает в Сети все, что можно найти; засиживается в библиотеке. Жаждет отыскать неизвестные строки. Листает, читает, мечтает – и вновь читает. Кто он был? Каким был?

Добравшись до работы, прослушав в машине очередную главу из новой книги о Фросте, Любе не терпится поскорей оказаться у компьютера, чтобы проверить свои неожиданные идеи. Записать. Увековечить. Спускаясь по трем ступенькам старого здания на пути в свой крохотный офис, вытаскивает ключ из сумки, чтобы отпереть дверь подъезда, поднимает затуманенные глаза и видит: сквозь пыльное стекло из подвального окна, сверля жгучими дикими глазами, смотрит на нее мохнатый зверь. Оторопев, вглядывается, мелко подрагивая ресницами, – свет плывет, омывая глаза расплавленным желтком отраженного солнца. Запыленное, затуманенное разводами грязи стекло зернисто отражает кусты, железную ограду палисадника, рельсовые полоски скамейки на обочине, перечеркнутые сеткой забора. Но сквозь пыль и тени зеркальная глубина темнеет густым клубочком дымчатой шерсти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая проза

Большие и маленькие
Большие и маленькие

Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке?Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…

Денис Николаевич Гуцко , Михаил Сергеевич Максимов

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Записки гробокопателя
Записки гробокопателя

Несколько слов об авторе:Когда в советские времена критики называли Сергея Каледина «очернителем» и «гробокопателем», они и не подозревали, что в последнем эпитете была доля истины: одно время автор работал могильщиком, и первое его крупное произведение «Смиренное кладбище» было посвящено именно «загробной» жизни. Написанная в 1979 году, повесть увидела свет в конце 80-х, но даже и в это «мягкое» время произвела эффект разорвавшейся бомбы.Несколько слов о книге:Судьбу «Смиренного кладбища» разделил и «Стройбат» — там впервые в нашей литературе было рассказано о нечеловеческих условиях службы солдат, руками которых создавались десятки дорог и заводов — «ударных строек». Военная цензура дважды запрещала ее публикацию, рассыпала уже готовый набор. Эта повесть также построена на автобиографическом материале. Герой новой повести С.Каледина «Тахана мерказит», мастер на все руки Петр Иванович Васин волею судеб оказывается на «земле обетованной». Поначалу ему, мужику из российской глубинки, в Израиле кажется чуждым все — и люди, и отношения между ними. Но «наш человек» нигде не пропадет, и скоро Петр Иванович обзавелся массой любопытных знакомых, стал всем нужен, всем полезен.

Сергей Евгеньевич Каледин , Сергей Каледин

Проза / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Агент на передовой
Агент на передовой

Более полувека читатели черпали из романов Джона Ле Карре представление о настоящих, лишённых показного героизма, трудовых Р±СѓРґРЅСЏС… британских спецслужб и о нравственных испытаниях, выпадающих на долю разведчика. Р' 2020 году РјРёСЂРѕРІРѕР№ классик шпионского романа ушёл из жизни, но в свет успела выйти его последняя книга, отразившая внутреннюю драму британского общества на пороге Брексита. Нат — немолодой сотрудник разведки, отозванный в Лондон с полевой службы. Несложная работа «в тылу» с талантливой, перспективной помощницей даёт ему возможность наводить порядок в семейной жизни и уделять время любимому бадминтону. Его постоянным партнёром на корте становится застенчивый молодой человек, чересчур близко к сердцу принимающий политическую повестку страны. Р

Джон Ле Карре

Современная русская и зарубежная проза
Крестный путь
Крестный путь

Владимир Личутин впервые в современной прозе обращается к теме русского религиозного раскола - этой национальной драме, что постигла Русь в XVII веке и сопровождает русский народ и поныне.Роман этот необычайно актуален: из далекого прошлого наши предки предупреждают нас, взывая к добру, ограждают от возможных бедствий, напоминают о славных страницах истории российской, когда «... в какой-нибудь десяток лет Русь неслыханно обросла землями и вновь стала великою».Роман «Раскол», издаваемый в 3-х книгах: «Венчание на царство», «Крестный путь» и «Вознесение», отличается остросюжетным, напряженным действием, точно передающим дух времени, колорит истории, характеры реальных исторических лиц - протопопа Аввакума, патриарха Никона.Читателя ожидает погружение в живописный мир русского быта и образов XVII века.

Владимир Владимирович Личутин , Дафна дю Морье , Сергей Иванович Кравченко , Хосемария Эскрива

Проза / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза / Религия, религиозная литература / Современная проза