Не искушай меня

— Слушай, Обри, я ничего не имел в виду, сказав это. Но это все та же старая песня, ты же сама понимаешь. Не думай, что ты можешь помочь ей, ведь есть люди, которые не хотят помощи. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для тебя, — выпалил он злобно. Мне стало интересно, имел ли он в виду Рене.

— Вау, сколько сострадания с твоей стороны, Брукс. Рада видеть, что ты выбрал подходящую профессию, — рявкнула я. Челюсть Брукса напряглась.

— Ладно, что ж, я напомню тебе об этом позже, — пообещал он, собирая свои вещи. Я сразу же почувствовала себя дерьмово. Что бы ни происходило между нами раньше, ничто не отменяет того факта, что в глубине души он защищает мои интересы. Всегда.

— Погоди, Брукс… — начала я, но он покачал головой.

— Иди, узнай, что случилось. Мы поговорим позже, — сказал он, не давая мне возможности исправить то, что пошло не так между нами. Я почувствовала себя ужасно.

Поэтому ничего не стала предпринимать. Позволила ему уйти, а потом прошла по коридору к комнате Рене, чтобы проверить как она.

Я постучала в дверь и, когда она не ответила, зашла внутрь. Свернувшись в клубок, Рене лежала в центре кровати. Пальто и обувь все еще были на ней. Казалось, она пытается уйти в себя.

Мысленно я вернулась в прошлое к другому человеку, который точно также лежал, свернувшись в клубок, словно распадется на части, при малейшем прикосновении.

Я вспомнила, как вошла в комнату Джейми за пару месяцев до ее смерти. Наши комнаты находились по соседству, и я слышала, как она прокралась в свою комнату после комендантского часа. Мама и папа сходили с ума от беспокойства, когда она не пришла домой в одиннадцать, как должна была. Они заставляли меня пойти на ее поиски, но я должна была успеть доделать к понедельнику важный научно-исследовательский проект, поэтому заверила их, что она просто типичный бунтующий подросток. В свое время я была примерной девочкой. Джейми же буквально взбесилась, когда у нее начался переходный период.

Как легко было списать все на типичное поведение подростка.

Я собиралась зайти в ее комнату и устроить разнос за то, что заставила родителей волноваться. Я кичилась своим самоуверенным моральным превосходством, ведь я-то не заставляла маму и папу волноваться. Я всегда поступала правильно. Джейми должна была брать с меня пример. Ей бы стоило кое-чему поучиться у своей строгой старшей сестры.

Но когда я зашла в ее комнату, все заготовленные банальные фразы умерли у меня на губах. Моя пятнадцатилетняя младшая сестренка, свернувшись калачиком, лежала на своей кровати, точно так же как Рене. Все ее тело содрогалось от сильных рыданий.

Я села на кровать рядом с ней, а она подползла ко мне и положила голову мне на колени. Длинные светлые волосы, так похожие на мои, обрамляли ее лицо. Ее всю трясло, лицо у нее было бледное, а глаза покраснели от слез и, как я узнала позже, от наркотиков, которые она приняла той ночью.

Я спросила ее, что случилось, но она не ответила. Она лишь цеплялась за меня и плакала, плакала, плакала. Я не приставала с расспросами. Не требовала ответов. Просто обнимала ее, пока она не уснула. Тогда я сняла с нее обувь, накрыла одеялом и большим пальцем стерла с лица потекшую тушь.

Следующим утром Джейми вела себя, как ни в чем ни бывало. Она не упомянула, почему плакала. А я не стала задавать вопросы. Я вернулась к своему проекту, а родители снова угрожали посадить ее под домашний арест, хотя это были только пустые угрозы. Она была их малышкой. Любимицей. Они снова и снова прощали ее.

А два месяца спустя Джейми умерла. И я так и не спросила ее, что так расстроило ее той ночью. Почему она так отчаянно хотела, чтобы я обнимала ее. Каждый день я ненавижу себя за то, что ничего не выяснила, потому что, может быть, я смогла бы ей тогда помочь.

Я поклялась себе, что не повторю подобную ошибку.

Я сразу же подошла к Рене и села на кровать рядом с ней. Притянула подругу в объятия. Сначала она сопротивлялась, уворачиваясь от меня, но я не сдавалась.

В итоге она сдалась и упала в мои объятия. Она положила голову мне на колени, как и Джейми несколько лет тому назад. Я внезапно поняла, что делаю то же самое, что и тогда: убираю с лица пряди волос и позволяю выплакаться.

Хотя, в этот раз, я не стала молчать. Не буду игнорировать, что лежащая рядом со мной подруга, может сорваться в любой момент.

— Что случилось, Рене? — тихо спросила я, как только она успокоилась. Рене отвернулась, и ее лицо скрыли густые рыжие пряди волос.

— Пожалуйста, просто расскажи мне, что произошло, — мягко умоляла я. Рене медленно села: голова опущена и волосы закрывают лицо.

— Я была так глупа, — прошептала она. Ее голос надломился, и она снова начала плакать. Откинув волосы назад, она посмотрела на меня почти с вызовом. Я подавила вздох, глядя на нее.

От слез, ее кожа покрылась красными пятнами, но не это заставило меня в ужасе отпрянуть. Ее глаз украшал фиолетовый синяк, а на нижней губе образовалась корочка, в том месте, где она была разбита.