Не искушай меня

— Я буду только с ним. Ты просто ничего не понимаешь, — завопила она и вылетела из моей комнаты, хлопнув дверью. Честно, я никогда не понимала ее привычку торопить события. Зачем бросаться в омут с головой, даже не научившись плавать? Но Джейми всегда спешила жить. Спешила любить.

И умереть.

Я упустила из виду, как Джейми медленно полностью изменилась. В итоге, она просто вообще перестала разговаривать со мной. Мы превратились в незнакомцев, живущих под одной крышей. А она все глубже и глубже погружалась в мир Блейка Филдса и его друзей, и все больше отдалялась от семьи.

И я не заметила, что моя сестренка исчезла, пока не стало слишком поздно.

До той ночи, когда Джейми Мари Дункан так и не вернулась домой.

До тех пор, пока ее тело не нашли в переулке возле знаменитого наркопритона. Она задохнулась от собственной рвоты, вызванной передозировкой наркотиков, которые, как я убеждала себя, она не принимала.

Только тогда я заметила. Но это уже не имело значения.

***

— Просто живи сегодняшним днем, — прошептала я Рене, когда она начала засыпать, вымотанная своими откровениями.

Рене кивнула, ее глаза закрылись.

— Спасибо, Обри, — пробормотала она и уснула.

А я еще долго лежала, глядя в потолок и думая обо всех тех моментах, когда мне казалось, что жизнь наконец-то налаживается, а я была готова снова все испортить.

Я задалась вопросом, чем занят сейчас Макс. Занят ли он чем-то безнравственным и недостойным? Или потерял сознание от передозировки и валяется в сточной канаве?

Я вспомнила, как он продавал наркотики всем тем людям в клубе, каким самодовольным и заносчивым он казался. Я ненавижу этого человека.

Но затем мои мысли переключились на то, как Макс рассказывал мне о своем брате, как переживал, что не оправдает его ожиданий. Я не могу игнорировать притяжение и свое желание помочь ему. Как легко было бы упасть в эту пропасть вместе с ним.

Я перекатилась на бок и посмотрела на синяки на лице моей подруги. Образы Рене и Джейми слились воедино в моей голове. И они переплелись с воспоминаниями о том, как я обвинила Макса в его действиях в «Мании». Как он открыл мне душу, когда понял, что я видела его. Он был опустошен.

Сломлен.

И, черт побери, мне хотелось собрать все части воедино и спрятать в карман. Хотелось убедиться, что он снова может стать самим собой.

Я никогда не смогу отвернуться от Рене.

И никогда не смогу повернуться к Максу спиной.

Глава 17

Обри

Большую часть ночи я просидела с Рене, пока она то плакала, то кричала в подушку. Около полуночи зазвонил ее телефон. Сначала мы игнорировали настойчивые звонки Девона. Но где-то после пятого звонка, я выключила телефон, и Рене не стала спорить. На ее красном, опухшем лице застыло выражение суровой решимости.

Проснувшись на следующее утро, я проверила Рене и обрадовалась, что она все еще спит. Я убедила ее не ходить сегодня на учебу и отдохнуть. Она беспокоилась, что столкнется с Девоном, и ей было стыдно, что люди увидят ее лицо.

Я заверила ее, что синяки можно замазать, а опухоль губы спадет к утру. Мне показалось, что Рене это успокоило, и она наконец-то перестала волноваться по этому поводу.

Рене перестала говорить о Девоне, после того как признала, что он вел себя недостойно. Она заявила, что не готова обсуждать свои отношения, и мне нехотя пришлось уступить.

На улице было прохладно, и я сделала глубокий вдох, позволяя морозному воздуху заполнить мои легкие. Поплотнее запахнув полы пальто, я пошла по улице и заметила кучу маляров, направляющихся к задней части дома, в котором я живу.

Я услышала, как некоторые из них ворчали «чертовы дети и их глупое граффити». Меня одолело любопытство, и я последовала за ними, но неожиданно резко остановилась. Откинув голову назад, я посмотрела на гигантскую картину на задней стене своего дома.

— Какого черта? — пробормотал я себе под нос. Граффити было потрясающим. Абсолютно ошеломляющим. Но в тоже время оно вызывало тревогу.