Не изгой

— Этого. — Она указала на свою голову. — Я должна быть чертовски идеальной, чтобы поддерживать себя в форме. Это оно. Я просто пытаюсь поддерживать. И тут кто-то заходит в мой кабинет, говорит мне приятные вещи и смотрит на меня. Мне пришлось написать тебе, чтобы ты приехать и забрал меня. Чертовски жалкая.

— Эй! Никогда так не говори. Никогда.

Она успокоилась, но голос ее звучал хрипло:

— Это правда. С моей стороны эгоистично заставлять тебя проходить через это. Ты хочешь работать со мной в команде? Приходить и забирать меня в любой момент? Это не отношения. Это опекунство. Я не могу исправить то, что происходит, и поверь мне, я пыталась. Я должна быть идеальной, просто время от времени сохранять спокойствие, а это несправедливо по отношению к тебе. Ты мог бы быть с кем-то нормальным, с кем-то, кто сможет позаботиться о тебе…

— Перестать говорить.

— … и что еще? Я имею в виду, если ты захочешь жениться на мне? Боже упаси. Ты хочешь это на всю жизнь? Я измотаю тебя за первые два года. А дети? Ты хочешь детей? Я не могу иметь детей. Я не могу привести кого-то в этот мир и дать ему то, что имею сама. Подвергнуть кого-то страданиям, которые я испытываю ежедневно. Это было бы эгоистично с моей стороны. Это невероятно эгоистично с моей стороны — не уходить от тебя…

— Прекрати!

Справа от нас была стоянка фастфуда, и к черту все. Я включил поворотник и резко повернул, припарковавшись на первом попавшемся месте.

Я заглушил двигатель и повернулся к ней.

— Я не хочу больше слушать, как ты говоришь такое дерьмо о себе. И ты не имеешь права решать за меня. Я решаю. Я выбираю. Я выбираю, с кем хочу быть, а с кем нет, и я выбираю тебя. Тебя. Поняла?

Слеза скатилась из ее глаза и вниз по щеке к подбородку.

Она встретилась со мной взглядом. Я не думал, что она заметила ее, и, выругавшись, потянулся, чтобы стереть ее.

— Я люблю тебя. — Я держал ее лицо в своих ладонях.

Ее глаза были прикованы к моим, и она спросила:

— Почему? — Снова. Почему?

Я никогда не испытывал такого раньше.

Я был в ярости. Мне хотелось оторвать сопернику голову. Я испытывал все эти эмоции, когда выходил на лед, но вне льда я не был эмоциональным. Беззаботным. Принимал вещи, такими, какие они есть. Это был я, но не с ней. С той самой первой вечеринки, я влюблялся все сильнее и сильнее с каждым разом, когда она открывалась мне.

— Почему? — я повторил ее вопрос. Я правильно расслышал?

По ее щеке скатилась вторая слезинка, и она прикусила губу, прежде чем кивнуть, ее голова все еще была в моих руках.

— Я люблю тебя, потому что у тебя есть все основания злиться на весь мир, но ты этого не делаешь. Ты просыпаешься с улыбкой и продолжаешь улыбаться. Ты бы предпочла смех всему, весь день и каждый день.

— За исключением секса с тобой. Его я всегда буду выбирать в первую очередь.

Я ухмыльнулся, придвигаясь к ней ближе.

— Верно.

— Шесть раз.

— Что?

— Ты инопланетный бог секса.

— Мы отклоняемся от темы.

— Просто говорю, — сказала она напротив моего большого пальца.

Я наклонялся все ближе и ближе. Она почти смотрела на меня снизу вверх.

— Ты только что доказала все три мои причины.

— Это были веские причины. Отдаю тебе должное.

Господи. Все во мне смягчилось из-за этой девушки.

Я продолжил, наклоняя к ней голову:

— Я люблю тебя, потому что ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Тебе пришлось пережить все это дерьмо, и ты продолжаешь идти вперед. Ты будешь продолжать, что бы ни случилось. Твои причины не выходить за меня замуж и иметь со мной детей — чушь собачья. Спроси меня, откуда я знаю, что это чушь собачья.

Я ждал.

В ее глазах вспыхнула боль, и она попыталась отвести от меня взгляд.

— Спроси меня.

— Я не могу. — Ее губы задрожали.

Я придвинулся так, что прижался к ее лбу своим.

— Потому что, если что-то случится с Натали и Диком, ты будешь первой в очереди на то, чтобы приютить Хантера. Если бы тебе позвонили и сказали, что чья-то мать умерла от передозировки и им нужно было где-то остановиться, ты бы не задумываясь предложила помощь.

Еще больше слез. Ее глаза были закрыты, а все тело сотрясала дрожь.

Я продолжил.

— Ты бы взяла этого ребенка и полюбила бы его всем своим существом. Ты бы справилась, потому что это то, чем ты занимаешься. Ты справляешься и продолжаешь двигаться вперед, и ты пытаешься любить всех на своем пути. Потому что ты такая, какая есть, и если ты действительно хочешь знать, мне чертовски повезет, если ты станешь моей женой, и я буду самым богатым человеком в мире, если ты когда-нибудь решишь подарить мне ребенка. Я не говорю о деньгах. Я говорю о жизни. Ты бы подарила мне жизнь. Итак, когда я вижу тебя и слышу, как ты говоришь такое дерьмо о себе, это убивает меня изнутри, потому что это противоположно тому, какой я тебя вижу. Противоположно, Шайенн. Я люблю тебя, потому что ты — это ты. Ты открываешь свои объятия, свое сердце и позволяешь людям видеть тебя. Так много людей прячутся, но ты этого не делаешь. Ты — это ты, и я это чертовски уважаю.

Теперь она открыла глаза.

Теперь она посмотрела на меня.

Теперь она позволила мне увидеть себя.