Не изгой

— Я так запутался. Что здесь происходит? Почему ты здесь? Подожди. Ты трахаешься с моим лучшим другом. Вот почему ты здесь. — Он неуклюже подошел, ступая так, словно был зомби-переростком, и распахнул холодильник. Он заглянул внутрь и, заметив пиццу, схватил всю коробку целиком.

Затем у нас был еще один момент.

Он уставился на меня, все еще держа пиццу в руках, и не знал, что делать.

Я видела на его лице замешательство.

Сдавшись, я взяла коробку и указала на стол.

— Иди садись. Я разогрею.

— Я не разогреваю свою пиццу.

— Ты ешь ее холодной?

Он снова нахмурился.

— Что? Нет. Кто это сказал?

Такой пьяный. Я снова указала на стол.

— Иди. Садись. Я позабочусь о тебе.

— Зачем тебе это делать?

Но он сел, а я не ответила. Я ни за что не собиралась разговаривать с ним в такой поздний час, и когда он был так пьян.

— Ты отняла у меня моего лучшего друга.

Очевидно, он хотел разговора.

Не обращая на него внимания, я переложила его пиццу на тарелку и поставила в микроволновку. Добрых пятьдесят секунд, чтобы она разогрелась, но не стала слишком горячей для него. После этого я заметила в холодильнике консервированный кофе (примеч. Кофе в банках — это предварительно сваренный вариант напитка, который продается готовым к употреблению) и налила его в стакан. Взяв его вместе с бутылкой воды, я поставила перед ним и то, и другое.

Он нахмурился и на это тоже.

— Я не хочу это.

— В них алкоголь.

— О. — Сначала он схватил кофе.

Микроволновка издала звуковой сигнал, поэтому я взяла пиццу и поставила ее рядом с бутылкой воды.

Он допил кофе за один раз и поставил банку на середину стола. Он указал на нее.

— Мой любимый.

Я стояла и не знала, что делать.

Он замолчал, уставился на меня, затем оглядел кухню.

— Иди, возьми свой сэммич. Садись со мной.

Я так и сделала, больше потому, что хотела посмотреть, что еще он скажет. Я сидела здесь не потому, что заботилась о Чеде. Потому что я не заботилась.

Мне было все равно. Вообще.

Мне просто было любопытно. Вот и все.

Я едва притронулась к своему сэммичу, я была так поглощена тем, что он собирался сделать.

Он взял кусочек пиццы и откусил.

— Черт. Это вкусно. — Он нахмурился на меня. — Ты была права. Разогртпиццавкусн.

Эм, угу. Я понятия не имела, что он только что сказал.

Но я откусила кусочек своего сэммича.

Теперь они навсегда останутся в моей памяти сэммичами. Когда-нибудь я поделюсь этим с Чедом, возможно, на его смертном одре.

Он снова нахмурился, глядя на меня.

— Почему ты забрала моего лучшего друга? Он был моим. Не твоим.

Я вздохнула. Он был выпившим, склонным к конфронтации.

— Ты собираешься мне ответить?

Я прищурилась, глядя на него.

— Знаешь, кто еще любил вести пьяные разговоры? Я имею в виду, когда она не была в отключке от наркотиков. — Я едва выдержала паузу. — Моя мать.

Он вздрогнул, затем начал тереть лоб.

— Донна.

— Ее любимым напитком была водка. А у тебя?

Еще один хмурый взгляд. Еще одно вздрагивание. Он продолжал тереть лоб.

— Я не алкоголик. Ты это хочешь сказать?

— Вовсе нет.

— Ты намекаешь на это.

— А ты?

— Что я?

— Ты намекаешь на это?

Ему стоило таких усилий четко выговаривать свои слова.

Я наслаждалась его борьбой.

— Что?

— Я в замешательстве. — Это была я. Я снова играла.

Он покачал головой, вытирая рукой щеку.

— Ты издеваешься надо мной, потому что я пьян.

— Я не могу сказать. — У меня было серьезное лицо.

Он уставился на меня, прищурившись. Он тоже не мог сказать.

Он закатил глаза.

— Если ты пытаешься заик… заис… заискива… если ты пытаешься понравиться мне, это не сработает. Я могу сказать, что ты смеешься надо мной.

По-прежнему невозмутимая.

— Я бы никогда этого не сделала.

Он промолчал, изучая меня, и его плечи поднялись и снова опустились. Он потянулся за другим куском пиццы. Он забыл про первый.

— Я собираюсь сказать тебе несколько горьких истин. Кат никогда не полюбит тебя. Никогда. Он всегда будет смотреть на тебя и думать: «Она та сука, из-за которой я потеряла своего лучшего друга». И знаешь что? Это произойдет. Он думает, что мы перестали быть друзьями из-за меня, но это ты. Это все из-за тебя. Это твоя вина, и ты хочешь знать почему?

Он был жутко пьян.

По-прежнему невозмутима.

— Нет. — Я наклонилась вперед. — Скажи мне. Пожалуйста.

— Потому что ты ничто. Ты — ничто. Ты пришла из ничего. Твоя мама была шлюхой-наркоманкой, вот от кого ты происходишь. Всему свое время, и когда ты состаришься и останешься одна, ты снова окажешься на улице. Это тебе воткнут иглу в руку, и ты будешь раздвигать ноги для нового пасынка своего бывшего мужа, как твоя мать сделала для меня…

— Заткнись нахрен, — пронеслось по комнате.

Я не могла пошевелиться.

До этого момента я была бесстрастной, не принимая близко к сердцу ничего из сказанного Чедом, но потом он сказал это.

Это.

И.

Я…

Кат был в ярости. Я почувствовала, как его гнев обрушился на меня через комнату. Он исходил от него волнами, но затем в моем сознании стало пусто.

***

Кто-то кричал.

Раздался вопль, первобытный вопль.

***

Кто-то дергал меня за руки.

— Отпусти его, Шайенн. Отпусти его.