(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа

- Ты… в тот день… ты решила под того мужика лечь, чтобы мне отплатить той же монетой?! Подумала, что изменяю и сама решила покуражить?! Скажи правду! Скажи!

Запускает пятерню в свои темные волосы. Как когда-то. В те редких случаях, когда он сталкивался с вопросом, который решить не мог…

- Я не понимаю, Миша… Не было измены… Моей измены не было! Откуда ты взял этот бред?!

54

- Бред… - повторяет и смотрит на меня так, что у меня сердце разрывается.

- Сумасшедший дом!

Вскакиваю. Стакан летит на пол и разбивается в дребезги.

- Яна! – рявкает и пугает меня сейчас выражением своего лицо, тем адом, который у него в глазах. Ловит за руку. Не позволяет убежать, уйти.

А сам смотрит мне в глаза будто какие-то ответы ищет, а я уже ничего не понимаю.

Наконец делает глубокий вдох, словно и ему тяжело, будто и ему невыносимо больно и вопрос летит в меня подобно ядовитому дротику:

- Почему… Почему ты изменила?!

А меня будто в прорубь ледяную бросает. Окатывает. Качаю головой.

- Ты с ума сошел, Воронов?! – пытаюсь улыбнуться.

Это шок. Стресс. Все, что угодно. А еще видимо слуховые галлюцинации, потому что я не верю в то, что слышу.

- Я спрашиваю, - и голос скатывается к рычащим ноткам, - почему. Ты. Легла. Под. Другого?! Ответь! Просто скажи – ПОЧЕМУ?!

Последнее слово Миша буквально кричит мне в лицо, а меня накрывает, слезы опять текут градом, голос срывается.

- Не было! Не изменяла! – рыданием.

- Почему ты мне врешь?!

- Не изменяла! – криком, голос срывается.

- Яна! - рыком зверя, раненного в самое сердце.

- Не было с другим… Ничего… никогда… не было…

Повторяю и пячусь, потому что Миша в сердцах отпускает мою руку.

Страшный он сейчас. Незнакомый. И в то же время словно мой Миша стоит. Тот, которого любила, тот, который делал меня самой счастливой…

- Это все какой-то бред…

Пячусь от него, хочу убежать, скрыться, но мой муж слишком быстрый. Ловит меня за мгновение и держит за локти, не вырваться.

- Бред говоришь?! Я своими глазами видел! - обдает меня жаром своего дыхания, сжимает в своих руках, - я готов был себе свинец загнать в глаза, только чтобы не видеть то, что видел…

- Что за бред! – повторяю едва слышно, - это бред, Миша!

Встряхивает меня, как тряпичную куклу.

- Я тебя из нашей супружеской кровати после твоей измены голую достал!

- Что ты такое говоришь?!

- Правду, Яна!

А я кричу, как ненормальная, срываюсь, забывая, что говорю и кому:

- Не было у меня никого! Только ты! Миша… Только ты! Никто не касался… Только ты…

Жмурится. У него по лицу судорога идет. На мгновение мне кажется, что Михаил сейчас меня отшвырнет, выкинет вниз с этой самой лоджии.

- Ни с кем не была кроме тебя…

Рыдание, которое душит, и его глаза, которые распахиваются…

Боже… там на дне такая бездна разворачивается и мне кажется, что сейчас что-то страшное случится…

Между мной и им…

- Миша… - повторяю с отчаянием, - не изменяла я тебе…

Пауза. Тишина. Я смотрю в его лицо. Зубы сжаты. Желваки на щеках ходуном ходят. Глаза горят странным блеском. Страшный и даже сейчас безумно красивый, опасный. Острый как игла, способная прошить мое сердце насквозь…

Кажется, что сейчас ответит мне, скажет что-то, но я вдруг плач слышу…

Дочки своей. В себя будто прихожу. Оплеуху получаю.

- Маша, - выдыхаю бледнея, затем кричу рыдая, - Машенька, мама здесь, я бегу, Масечка!

Порываюсь вырваться, Михаил не отпускает. Все такой же бледный смотрит мне в глаза, а я шепчу непослушными губами.

- Дочка зовет, отпусти. Отпусти меня… Маша…

Он в лицо мое смотрит. Замер. Ищет что-то, а у меня слезы из глазах не высыхают.

- Пожалуйста, Миша, отпусти меня к нашей дочери… Прошу… она сейчас испугается…

Отлипает от меня, ударяет по панели на стене и дверь отъезжает, а я бегу на плачь дочки, спотыкаюсь, чуть не падаю, добегаю до открытой двери и вижу свою крошку, которая, стоя в коридоре, озирается по сторонам, меня ищет, замечает и бежит ко мне навстречу.

- Мама!

Падаю на колени и прижимаю к себе свою Масечку.

- Я здесь, радость моя, мама с тобой, все хорошо… прости меня, родная, прости меня…

Шепчу, а сама приглаживаю ее волосики, прижимаю доченьку к себе, реву…

Проговариваю извинения…

- Мама, почему ты плачешь? – наконец задает вопрос моя Мася, вытирает ладошками мои щеки.

- Я не плачу… - всхлипываю.

- Ну как же… как же не плачешь… щечки моклые…

- Это ничего… сейчас пройдет, Машенька моя.

- У тебя болит?

Непосредственность дочки ударяет прямо в цель, и я киваю, не могу солгать.

- Где болит?

- Сердце, доченька, сейчас пройдет… я за тебя перепугалась, - улыбаюсь своей девочке.

- А… когда селдце, надо валилол, как ба…- смеюсь, чмокаю дочурку в носик, - а за меня не бойся, тут дом такой… сказочный… интелесно, а феи тут живут?

- Ты не испугалась?

Открывает пошире глазки и отрицательно качает головой, а у меня от сердца отлегает. Все в порядке с дочкой. Это главное.

- Ма… я хотю домой… к ба… Хотю рассказать ей, что мы папу нашли!

И опять чувствую взгляд в спину, слегка поворачиваю голову, чтобы понять, что у меня нет галлюцинаций.

Я Мишу вижу. Он стоит бледный, глаза горят, и на нас с дочкой смотрит…