Не измени себе

Расстались они довольные друг другом. Доктор галант­но поцеловал руку матери, чем поверг ее в состояние му­чительного смущения, пожал всем руки, а ему, Борису, взъерошил волосы и наставительно заметил:

—   Не хмурься, не хмурься. Жизнь покоряется мужест­венным. Мотай на ус.

Слух восстановился почти полностью, но Сашка намекнул, что надо быть настороже: всякое может случиться.

—   Как это — всякое? — не понял Борис.

—   Оглохнешь, если не станешь беречь себя. Не взду­май опять купаться.

—   А я, может, моряком хочу стать?

Сашка вздохнул, долго молчал, потом сказал:

—   Доктор говорит — нужно обязательно к специалисту в Москву. Опять можешь потерять слух.

Борис задумался: что же делать? Неужели так вот все и оставить, смириться? Ну, уж нет, не бывать тому! Есть же какие-то средства против его недуга? Должны быть. Надо искать — под лежачий камень вода не течет.

А через два дня Борис и Пашка уже ехали в Москву.

Пашкин дядя, Федор Николаевич Зыков, проживавший в Москве в собственном доме, прислал письмо, звал пле­мянника, обещая место на заводе.

—   Где один притулится, там и другому место найдет­ся,— решила сердобольная тетка Варвара, узнав от матери Бориса, что тому надо бы для леченья в Москву.— Да и Пашке моему не так дико будет, город-то чужой… агромаднейший… Пускай-ка едут вдвоем.

Но не так теперь рассудил Пашкин дядя. Да что там дядя?! Дядя чужой человек, а Пашка, Пашка-то… Борис никак не мог простить Пашке его предательства.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

СЛЕД ОТЫСКАЛСЯ

1

Уже месяц работал Борис на станкостроительном заводе слесарем. Распределителем работ он пробыл всего лишь четыре дня, хотя с начальником отдела кадров они условились на двухнедельный срок. А все получилось так. Борис подменял заболевшего слесаря — выполнял срочный заказ. Не исключено, что дело было не в срочности — хотели ис­пытать Дроздова на конкретном задании. И вот тут-то повторилась история, из которой не так давно, на механи­ческом заводе в Демьянске, Борис вышел победителем. Какой-то инженер, проходя мимо, небрежным тоном сделал Дроздову замечание, что тот-де действует не по инструкции, точно так же, как когда-то говорил и Потапыч. Борис стал утверждать, что уже «набил руку» на этом способе сборки валиков. Возражение задело инженера — он стал наставлять слесаря. Борис не соглашался, стал дока­зывать, отстранил инженера от верстака и на его глазах выполнил всю работу.

—        Проверяйте,— вручил он готовую деталь инженеру. Тот с усмешкой покосился на Бориса.

—        Фу-ты, ну-ты!.. Рекордист нашелся.

— Рекордист не рекордист, а дело свое знаю,— отчеканил Борис.

Инженер с любопытством оглядел слесаря, кивком подозвал контролера:

— Проверьте.

— Все в допустимых пределах,— заявил работник ОТК после замеров.

— Не ошибаетесь? — усомнился инженер.

— Ну что вы, Георгий Иваныч! За мной разве такое замечалось? — в голосе контролера улавливалась обида.

— Ну-ну, я к слову.— И, повернувшись к Борису: — Ваша фамилия?

Борис небрежно махнул рукой:

—        Какая вам разница? Главное — прав я или не прав?

—  Контролер, как видите, подтверждает вашу правоту.

—  Стало быть, спасибо контролеру… — Борис отвер­нулся и занялся своим делом.

—  Кем же он у вас тут числится? — поинтересовался инженер у бригадира.

—  Пока что… распределителем работ. Ни одной вакан­сии слесаря…

—  А вакансию, думаю, придется найти,— сказал, ни к кому не обращаясь, инженер и удалился.

…Через полчаса в цех прибежала запыхавшаяся Аде­лина Макаровна.

—  Вы что же это, товарищ Дроздов, а? На заводе без году педеля, а такую бучу подняли. Директор уже за вас хлопочет. Некрасиво, право, некрасиво…

Борис удивленно уставился на инспектора.

—  Да я в глаза не видал вашего директора.

—  Как это не видели? Он прямо из цеха — и к Констан­тину Арефьичу… Распушил нас ни за что ни про что.

—  Но я-то здесь при чем? — обозлился Борис и, бросив напильник, выскочил из цеха.

Аделина Макаровна, опешив, глядела ему вслед. И толь­ко мастер Сергей Кириллов, тот самый Сергей, что когда-то поставил Борису «фонарь» под глазом, а теперь был его начальником, хитро подмигнул Аделине Макаровне и за­спешил вслед за Дроздовым.

—  Ну, даешь дрозда, товарищ Дроздов! — окликнул он Бориса. Глаза Сергея лукаво поблескивали.— Ты вот что… Бегом к Арефьичу.

—  Подумаешь, Арефьич! Я и ему все скажу.— Борис понял, что его посылают для накачки.

—  Да ну?! — потешно испугался Кириллов.— Ты па всякий случай кабинет кадровика не разнеси… Иди, иди, не заставляй себя ждать.

…Перед Разумновым Борис явился мрачнее тучи.

—  Что букой смотрите, Борис Андреевич? — улыбнув­шись, осведомился Разумнов.

—  А что это ваша Макароновна напраслину возводит?.. Да я и в глаза директора не видел!

—  Вы говорите неправду, товарищ Дроздов,— все еще улыбаясь, укорил Бориса начальник отдела кадров.— Вы только что лично говорили с директором.

Борис опешил.

—  Ладно, давай прояснять. Спор ты затеял с директо­ром. И спорил смело, ничего не скажешь. Наверное, потомy и доказывал свое, что не знал, с кем разговаривал,— похлопал Разумнов Бориса по плечу.

Борис смущенно погладил подбородок, промолчал.