Не изменяя присяге

Из Штабной видно, что офицеры оказались героями, а матросы трусы. Нет, товарищи, мы очевидцы всей катастрофы призываем Вас, не верьте этому. Все вели себя, как требовал того долг.

Поэтому мы говорим, что если офицеры не спаслись то только потому, что не пожелали. Спасшихся с “Охотника” просим товарищей распространить это заявление».

(РГАВМФ. Ф. 481. Оп. 1. Д. 76)

Какая низость — это «радио»! Как подло поступили матросы, бросив своих офицеров на гибнувшем эсминце! Вот оно — истинное лицо «альбатросов революции». Матросы обыкновенную трусость и панику пытались прикрыть высокопарными фразами о долге и чести.

В хранящемся в РГАВМФ «Историческом журнале», на той же странице, где и это матросское оправдательное «радио», вклеено письмо родителей погибшего лейтенанта В. К. Панферова, с просьбой сообщить им все, что известно о последних минутах жизни их сына:

«Вход. № 2167 от 26 сентября 1917 г.

«Сын мой лейтенант Владимир Парфенов погиб на миноносце Охотник.

Жена моя и я просим Вас не отказать сообщить нам все, что известно о последних минутах жизни нашего сына.

Прошу принять уверения в совершенном уважении и преданности.

20 сентября 1917.

Генерал-Майор Панферов».

(РГАВМФ. Ф. 481. Оп. 1. Д. 77)

О чем могло поведать командование Балтфлота убитым горем родителям погибшего лейтенанта В. К. Парфенова? О героизме, проявленном их сыном, при спасении корабля и нижних чинов, или о том, что, как только раздался взрыв, матросы стремглав бросились спасаться: разобрали пробковые койки, спасательные пояса, спустили шлюпки, которые, переполненные здоровыми, не ранеными «революционными братишками», в панике отгребали от тонущего корабля, бросив своих офицеров.

Матросы не подумали предложить место в шлюпках даже раненым офицерам.

Вы думаете, что это уже верх подлости, когда «революционные» матросы бросили всех своих офицеров на тонущем корабле? Нет, уважаемый читатель, впереди еще у «революционных» балтийских братишек предательство высшей пробы — отказ выполнить боевой приказ матросами минного заградителя «Припять» в момент наступления германского флота. Это позорное событие вообще не имеет аналога в истории Российского флота!

Ситуация в Рижском заливе приближалась к развязке.

Германский морской штаб, разрабатывая операцию по захвату Моонзундского архипелага, под названием «Альбион», планировал ее начало на конец сентября 1917 года. Германское командование имело в своем распоряжении 320 кораблей, судов и катеров, 9 дирижаблей и 94 самолета.

Морские силы Рижского залива нашего флота были существенно меньше — около 116 кораблей и катеров и 30 самолетов.

25 сентября 1917 года отряд из четырех катеров 2-го дивизиона сторожевых катеров проводил разведку в районе мыса Церель. Еще в начале разведки на катере «СК-19», на котором находился начальник дивизиона, забарахлил мотор, и катер был вынужден вернуться. Начальник дивизиона капитан 2-го ранга А. Кира-Динжан перешел на борт сторожевого катера «СК-17», которым командовал мичман Б. Садовинский. Под берегом, в районе к W от маяка Михайловского, были обнаружены силуэты малых судов. Это оказались неприятельские катера. В Ирбенском проливе завязался неравный бой между тремя нашими и десятью германскими катерами.

Вот как докладывал начальнику Минной дивизии об этом походе и бое своим рапортом от 26 сентября начальник 2-го дивизиона сторожевых кораблей капитан 2-го ранга А. Д. Кира-Динжан:

«Начальнику 2-го Дивизиона

СЕКРЕТНО

Сторожевых катеров

Начальнику Минной дивизии

26 сентября 1917 г.

№ 16

Рапорт

Доношу Вашему Превосходительству:

25-го сентября в 15 ч. 12 м. вышел на разведку к неприятельскому берегу с четырмя катерами:

“СК-19” — командир Мичман.

“СК-17” — командир Мичман Садовинский.

“СК-1” — командир Лейтенант Степанов.

“СК-4” — командир Лейтенант Давыдов и Мичман Виленчиц.

“ Цель разведки заключалась в определении типа судов дымы и мачты которых Церель видит на SW”.