Не каждый день мир выстраивается в стихотворение

Вот над Бискайской бухтой заморгала
Зеленая вечерняя звезда —
Заветный светоч пьяниц, вдов, поэтов
И леди, собирающихся замуж.

От этого свеченья рыбки в море

Упруго изгибаются, как ветки,
И мчатся врассыпную — вверх и вниз,
Направо и налево.

Свет этот направляет мысли пьяниц,

Надежды вдов и грезы юных леди,
Скольженье рыб,
Фантазию поэтов.

И то же изумрудное свеченье

Философов чарует, оставляя
Им лишь одно бездумное желанье —
Купаться и купаться в лунном свете.

При этом тешась тайною надеждой,

Что могут возвратиться к умным мыслям
В любой момент тишайшей этой ночи
И насладиться перед сном раздумьем:

Не выгодней ли это, чем потеть

В тяжелых одеяниях магистров,
Сосредоточиваться на пупке
И наголо брить голову и тело?

Быть может, истина, в конце концов,

Не тот летучий, изможденный призрак,
А соблазнительная красота —
Вся страсть и обещанье плодородья,

Которая одна смогла б явить

В сиянье этих звезд над побережьем
При помощи простых и зримых слов —
То, что они так долго, тщетно ищут?

Воистину сей свет благоприятен

Познавшим сокровенного Платона,
Как изумруд, который исцеляет
Тревогу сердца и смятенье мысли.

Анатомия скуки

Мы происходим из земли. Земля
Нас родила — в числе других последствий
Распутства своего. Она и мы
Одной природы. Значит, и она,
Как мы, стареет, и бредет к концу,
И умирает так же, как и мы.
Чем краше листопадная пора,
Тем громче ветер кличет нас и тем
Острей в душе уколы холодов.
Над пустотой небес другая высь
Видна — еще пустынней и страшней.

А тело обнаженное бежит

Навстречу солнцу и находит в нем
И нежность, и утеху, и печаль;
А вслед спешат другие — принести
Свои фантазии на пир затей
И звуки с музыкою тел смешать
В неистовом стремлении к иным
Причудливым и новым чудесам.
Да будет так. Но тот простор и свет,
В которых сердцу ласка и обман,
Струятся с самых страшных и пустых
Небес. Дух видит это и скорбит.

Обычные женщины